Моя яркая звезда
История жизни северян
Каждый из нас может рассказать о своей жизни, и в этом рассказе так или иначе отразится судьба всей страны. Сегодня мы публикуем одну из таких историй, читаешь ее - комок в горле; испытываешь горечь, грусть, но и радость одновременно.
В 1951-м я окончила Арзамасское педагогическое училище и была направлена работать на Чукотку. Был сформирован целый поезд молодых специалистов - учителей, врачей, агрономов, механиков, инженеров - и направлен на Дальний Восток.
На Чукотке я работала учителем начальных классов. Помимо преподавания, детей, которых привозили из тундры, мыла в бане, учила правильно умываться, чистить зубы, делать влажную уборку в комнатах, заправлять постели, гладить школьную форму, чистить обувь и многому другому.
В 1952 году я вышла замуж за Владимира Романовича Вершинина. Он тоже был направлен на Чукотку как молодой специалист после учебы в Амурской области. Сначала работал зоотехником в оленеводческом совхозе «Анадырский» в поселке Снежное. Большую часть времени все специалисты должны были находиться в оленеводческих бригадах в тундре в трудных климатических условиях. Зимой до бригад добирались на собачьих упряжках, а когда настигала пурга в пути, укрывались под снегом по 2-3 суток. Но еще тяжелее было летом: до бригад добирались пешком - за плечами рюкзак с галетами, сухарями, сахаром, солью и чаем. Много не возьмешь, преодолевать надо было сотни километров. Заедали комары, мошка, оводы.
Возвращались с летовки также пешком, сильно ослабленными, теряли в весе до 20 килограммов - сказывался тяжелый труд и скудное питание. Это сейчас многие придумывают себе испытания, чтобы похудеть, а там, в тундре, вся жизнь - испытание.
Потом Владимир Романович работал заместителем председателя колхоза по оленеводству, председателем колхоза, директором ряда совхозов. Его как молодого и энергичного направляли только в отстающие хозяйства - чтобы поднимать их. Коль они отстающие и переходят в низшую категорию, то и зарплата всем выплачивается по низшему разряду, в том числе и директору, а сил, здоровья, времени надо тратить очень много.
Как сейчас воруют многие чиновники разных уровней, так и у моего мужа было много возможностей красть, он мог стать миллионером еще в советское время. При продаже мяса или рыбы воинским частям, геологам он мог договориться с теми, кто принимал эту продукцию, и обеспечить наживу обеим сторонам. С охотничьих участков, где шла добыча пушнины (а это и лисы, и соболя, и песцы), мой муж в большом количестве привозил ценные шкуры на склад. И здесь тоже была возможность украсть. За много лет работы он мог бы столько наворовать, что я всю жизнь ходила бы в мехах с ног до головы, да и у него хотя бы шапка была. Но, увы! На протяжении всей жизни у нас на голове были только кроличьи шапки, купленные в магазине. Нормально, тепло. Владимир Романович воровство считал страшнее смерти. Он всегда жил в ладу с совестью и говорил, что если есть Бог, то я Ему и там честный нужен.
Я, как и мой муж, принимала участие в общественной жизни во всех поселках, где мы жили; была членом женсоветов, в которые избирали самых достойных женщин. В те годы на Чукотке телевидения не было, и, чтобы жизнь была интересной, все члены женсовета организовывали художественную самодеятельность, шили костюмы для детей и взрослых, выпускали стенные газеты, придумывали разные призы и награждали родителей.
А вот плохим родителям от нашего женсовета доставалось по полной программе. К примеру, у одного моего ученика был папаша, который пьяным в семье не давал покоя ни детям (а их у него пятеро), ни жене. И вот в очередной раз он напился и начал буянить. Прибегает ко мне мой ученик с жалобой. Мы всем женсоветом быстро явились к ним. Мои женщины свалили дебошира на кровать, привязали к ней, что он не мог шевельнуть ни руками, ни ногами, вениками отхлестали его. Когда папаша пришел в себя, то обнаружил, что лежит связанный и в мокрых штанах. После этого случая он ходил с опущенной головой - стыдился. И в семье наступили покой и тишина. Так что наш «метод» воспитания оказался результативным. Можем поделиться с Малаховым и Гордоном.
В 1956 году к нам приехала моя мама. На Чукотке она работала в охране, убирала подъезды в доме.
В своей жизни она начала трудиться еще 8-летней девочкой на барском поле: полола, окучивала картошку мотыгой, собирала овощи, фрукты, рано научилась жать серпом зерновые, а подросла - стала косить косой. В зимнее время на санках возила навоз на барское поле. А когда началась коллективизация, она вошла в колхоз и была бессменным бригадиром до 1956 года. А как моя мама вкалывала в годы войны! И разве можно забыть, как все село провожало обозы с зерном нового урожая, которые были украшены красными транспарантами со словами: «Хлеб - Родине», «Хлеб - фронту». И мы, дети, радовались, что и наш труд вложен в этот урожай.
Последняя запись в трудовой книжке моей мамы датирована 1988 годом, когда ей исполнилось 80 лет и мы уехали с Севера. Господь Бог наградил мою маму высшей наградой - долголетием: она прожила 102 года и 3 месяца.
Пока мы жили на Севере, наша семья девять раз перелетала из одного поселка в другой. Прилетаем: стол - ящик, табуретки - ящики, спим на полу. Романтика!
Уехать из тех краев мы смогли только в 1988 году, когда подошла очередь на получение кооперативной квартиры, и досталась она на Украине, в Запорожской области, в городе Токмак. Мужу не хотелось уезжать с Севера, но нас с мамой так потянуло пожить в теплой солнечной Украине!
Заработанные на Севере деньги (на безбедную старость и похороны) поступили на Украину в 1991 году. У мужа было 14 977 рублей, у меня - 13 500 рублей, у мамы - 8 361 рубль. Но эти деньги очень быстро обесценились. Муж умер 13 мая 1993 года в 63 года. Похороны осилила еле-еле.
Чтобы выжить на Украине, мы, женщины-пенсионерки, ездили на электричках в Москву торговать семечками. Целую неделю без сна, питались кое-как, и эти вырученные копейки сразу отдавали за коммунальные услуги, а еще я по 5 гривен откладывала мужу на памятник. В итоге скопила 40 гривен, на которые памятник поставить было невозможно.
В Россию с мамой вернулись в 2000 году. С трудом удалось продать на Украине четырехкомнатную квартиру и на эти деньги купить квартиру во Владимирской области.
До места назначения мы с мамой добирались четверо суток электричками - денег на билеты не было, а на электричках ехали бесплатно.
От такой жизни я сильно заболела, мне дали инвалидность 2-й группы. А тут еще случился перелом шейки бедра.
Дома лежала целый год. Мне тогда было 79 лет, маме - 100. Платили за наш уход маминой пенсией, а на мою жили, лечились. И только через год мне сделали протезирование левого тазобедренного сустава. За операцию заплатила 50 тысяч рублей, за протез - 85 тысяч. Спасибо, друзья-северяне выручили, дали взаймы, четыре года потом с ними рассчитывалась.
Когда моей маме исполнилось 100 лет, наша соцзащита поздравила ее - вручила букет цветов и чашку с блюдцем. Спасибо и на этом.
Когда на Украине стали выдавать компенсации по советским вкладам, я поехала в Запорожскую область (опять же на электричках - бесплатно). Сна-чала зашла к мужу на могилку, прихожу и вижу: лежит картонка с надписью «Москаль - бомж». Я, наплакавшись, поехала в Сберкассу, а там снова удар: контролерша говорит, что россиянам вряд ли когда-нибудь будут выплачивать компенсации по советским вкладам: «Пусть вам Путин платит». Еще обиднее стало, когда вся толпа украинцев, которые были в зале, дружно поддержала контролершу, и они хором стали кричать: «Пусть Путин вам платит!». Вот так поступают с россиянами наши «братья». Я тогда подумала: «Где ваша совесть? Вы же беду на себя накаркаете». Так и получилось: беда пришла на Украину. А я теперь сижу перед телевизором и реву, реву, так жалко их, особенно деток.
Но всякий раз я вспоминаю наказ мужа. Он мне говорил: «Любимая, по состоянию здоровья я должен раньше тебя умереть. Но ты не плачь, не грусти, я буду яркой звездой над тобою гореть».
Татьяна ВЕРШИНИНА
ст. Вековка Гусь-Хрустального р-на
Владимирской обл.
«Крестьянская Русь», №34
август 2017 г.
Комментарии