С улицы Дружбы народов
Судьба, объединившая Украину и Россию
Анатолий Григорьевич Яковенко входит в совет общественной организации «Ветеран Вооруженных сил г. Великие Луки и Великолукского района». И более того – он стоял у истоков создания объединения ветеранов военной службы в 1995 году, став одним из первых ее членов.
Анатолий Григорьевич родился 2 января 1958 года в селе Луполово Кировоградской области Украинской ССР. Село расположено на берегу речки Южный Буг.
Однако символическое начало произошло в Луганской области, в поселке Меловое (с российской стороны - Чертково), где прямо посередине населенного пункта, прямо посередине улицы проходит граница Украины и России. Та улица так и называется – улица Дружбы народов.
Принял решение
- Мать окончила институт в Одессе и переехала по направлению в Луганскую область, - рассказывает А. Г. Яковенко. - Поселок Меловое. Там она нашла отца, поженились.
Окончил Меловскую среднюю школу. Была украинская школа, но с русским языком обучения. Украинские классы – «а», а «б» - были русскими. Украинский язык у нас изучали со второго класса. Поэтому в совершенстве владею двумя языками, никаких проблем никогда не было.
Когда в институт поступал, а школу я окончил в 1974 году, то у нас доску в аудитории разделили пополам, и темы для сочинения предложили украинские и русские. Помню, в украинском разделе предлагалась «Фата-Моргана» Коцюбинского. Я писал сочинение на русском, по Горькому.
Школу я окончил не с золотой медалью, но в аттестате были одни пятерки. Родителям говорили: пусть он пересдаст. В девятом классе была у меня по физике четверка.
А когда в десятый класс поступил учиться, то понял, что в жизни бывают моменты, когда человек должен принимать серьезные решения. Я газету «Комсомольская правда» прочитал, где было написано про набор абитуриентов в Харьковский авиационный институт.
У меня сразу мысль появилась: буду поступать. Написал письмо в институт. Мне прислали программу, условия приема, и я через год, как только десятый класс окончил, уже знал, где буду учиться. Еще там было такое условие, что в июне выпускной, а в июле уже как раз надо было приехать в Харьков.
Отец меня привез, а там институт закрытый. Всесоюзного значения. Отец остался за проходной, а я в 16 лет так и пошел в самостоятельную жизнь. Сдал документы. Июль был временем подготовительного курса. В августе – экзамены. Их сдал на четверки, плюс 5 баллов аттестата, получилось 21, а проходной был 20,5.
Окончил институт в 1980 году. И тут опять наступил второй период принимать серьезные решения.
- Неужели были соблазны уйти куда-то из авиации?
- Нет. Вопрос в том, что тогда не хватало в авиации технического состава. В основном служили так называемые двухгодичники. После окончания института был месяц лагерных сборов и присваивалось звание «лейтенант» с предложением: или идешь на завод, или в армию.
И вот у нас примерно каждый третий пошел в армию. В военкомате опять интересно. Все дела лежат по алфавиту. Первые дела берут ВВС, морская авиация, части ПВО, дислоцированные в Киеве, Львове, Риге…
А как дошли до дна стопки дел, то остался лишь Туркестанский военный округ. У меня же фамилия на «я», то попал туда. Март дали на отпуск, а 6 апреля уже стоял возле красивого здания Туркестанского военного округа – гранит, окна на горы...
Там нас ждали те, кто два года отслужил, 8 или 10 человек из Московского энергетического института. Надо было выполнять боевую задачу, защищать южные рубежи нашей Родины. Нас сразу направили в город Мары.
- У военных даже шутка такая есть: «Есть на карте три дыры: Термез, Кушка и Мары».
- Вот именно туда и отправили. Предписание выписали и погрузили на самолет Ташкент – Мары.
Первый раз в Афганистане
- Анатолий Яковлевич, какие самолеты довелось обслуживать?
- Самолеты у нас были Су-15, перехватчики, красавцы. Хотя мы в институте изучали Миг-21, быстро переучили, впрочем, что тут переучиваться, куда пистолет вставлять и где масло заправить – быстро поймешь.
Уже через три дня мне доверили учебно-боевой самолет. Я отвечал за жизнь двух летчиков. А летали в те времена, можно сказать, круглые сутки. Дневная смена, ночная смена. В основном техники были из Даугавпилсского училища.
- Ваша работа в чем именно заключалась?
- Были технологические карты, по которым производился обход самолета. Учебно-боевые машины летали в две смены. Я приходил и во вторую смену тоже, принимал самолет, когда тот сел, колеса обязательно осматривал, чтобы на рулежке ничего не попало, чтобы были протекторы целые…
Самолет час и больше вылет делает, поэтому большая ответственность присутствовала. Что-бы колесо на взлете не взорвалось, чтобы течи не было из всех трубопроводов. И, естественно, когда самолет заправляешь топливом, то и воздух должен быть 200 атмосфер. Тормоза если не заправишь, то на посадке плохо будет.
Специалисты у каждого самолета, как муравьи, ходили. Самолет сел – муравьи налетели.
У Су-15 было два двигателя. Летчик приходит – ты уже правый двигатель запускаешь, он садится, левый запускает, стремянку убираешь и пошел!
Когда с 1980 года нас стали готовить к выдвижению в Афганистан, то поменяли материальную часть. Переучились. Моя эскадрилья ушла в Кандагар. Там то же самое дежурство происходило. Стояло два кольца охраны.
Что касается афганской гражданской войны, то до сих пор по ней много вопросов. Там было фактическое средневековье, а местного лидера Бабрака Кармаля советские за глаза звали Колей Бобровым, видели, что он из крупнейших феодалов и никакого социализма даже и не думает строить. Но у военных свои задачи, поэтому в эти политические дебри не залезали.
Непосредственно у нас стояли пуштунские племена. Они доброжелательны, много людей из плена выкупались именно через эти племена. До сих пор они сами по себе, сами себя защищают и у них свое оружие, свои законы.
У нас был один парень из Душанбе, он умел разговаривать на их языке, так что все были очень рады, когда мы там находились. Они даже русский язык выучили. Подбегает, бывало, мальчик: «Дядя, дай сигарету». Отвечаешь: «Ты же маленький, куда тебе?». «Папе». Может, сами курили, кто знает, поди проверь. Приходили местные еще ненужные доски, металл собирать. Им разрешали.
Когда проходила военная операция, то она заключалась в том, что мы или поддерживали наземные войска, отрабатывали им площадку, или где-то наших зажмут в горах сильно и нужно выручать. Даже когда спали, то автомат и пистолет держали с собой. У нас вертолетный полк стоял в Кандагаре, там настоящий конвейер шел: один сел, другой полетел.
Ночью, вообще, любая подозрительная цель уничтожалась. Все знали, что ночью ездить нельзя. Караваны из Пакистана четко контролировались. Из еды же там самое вкусное – виноград и гранат.
- Не боялись, что отравят?
- Нет. Мы были в близких отношениях с пехотой, с окружением, которое нас охраняло. У нас – спирт, а у них – все остальное.
Афганистан. Второй раз
- Анатолий Яковлевич, в первую свою спецкомандировку Вы находились в Афганистане в 1983 году, с мая по ноябрь. Во второй раз Вы туда попали в следующем году и находились с января по октябрь.
Какой момент из службы можете назвать самым ярким, запоминающимся?
- Почти половину этого второго срока я был начальником технико-эксплуатационной части полка. Наступил третий этап в жизни принимать серьезные решения. У нас был очень хороший заместитель командира полка по инженерно-авиационной службе. Он говорит как-то: «Яковенко, ты когда рапорт напишешь?». «Да напишу я рапорт». Мы как раз вернулись из командировки в Комсомольск-на-Амуре, где получали новые самолеты. Вот он тогда и спросил, чтобы выдвинуть на капитанскую должность.
Я занимался некоторое время чисто авиационными двигателями. Мы их снимали с самолета, когда выходил срок службы, а до этого 350 часов документацию ведешь, заполняешь формуляры самолетов.
А случай какой-то… Запомнилась операция, когда мы проснулись где-то ночью, подготовились и сутки целые работали до изнеможения. Все тогда закончилось. Топлива уже нет, чтобы летать. Топливо привозили Ил-76, они же привозили бомбы. Бомб тоже не хватало. Привозили на самолете, сразу вешали, и наши самолеты взлетали. А топливо они полностью скачивали в бензовозы, чтобы только хватило перелететь границу.
Погода там, сами знаете, какая: пустыня, жара, форма вся в поту, соленая. Не запускается двигатель, мы поворачиваем машину, где хоть маленький ветерок. Фотография сохранилась, где мы как раз машину выкатываем. Вот двигатель, наконец, загудит, запустился…
У меня орден «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени. Это как раз за Кандагар. Многих летчиков тогда наградили орденами Красной Звезды. Один у нас даже был отмечен орденом Красного Знамени.
Но были и потери. Два человека погибли. Один в Шинданде, а второй в Кандагаре. Бывало, сбивали самолеты, а летчики живые оставались. Там специально такие кассеты КДС отстреливают, чтобы, когда пошли стингеры, то спастись.
А еще из самого яркого, помню, как в Шинданде была свадьба. Один техник с девчонкой познакомился. Такой стол был!
- Девчонка своя?
- Конечно, советская. Из нашего контингента. Любовь такая большая. Прошла полковая свадьба. Торт большой и красивый испекли, несут, а двери были на пружинах. И вот торт несут на руках, а дверь – хлоп! – и он летит прямо на землю, в щебенку. Камешки еле-еле достали, которые смогли. А потом, когда торт резали, тот, кто ничего не знал, еще удивлялся: там даже есть какие-то орешки.
Второй случай со столами тоже связан с Шиндандом. Когда министром обороны был Соколов, он летал в Кандагар, потом в Кабул. Должен был садиться в Шинданде. Стол шикарный для него накрыли. А министр прямым ходом пошел на Кабул. Окружение бросилось своего командира догонять, так все дружно и встали из-за полного стола. Через час вспомнили про стол, а он исчез! Не стол исчез, конечно, а то, что было на нем. Пусто. Когда солдаты все съели и кто именно – никто не признался. Но сработали быстро.
Ушел по выслуге
В октябре 1984 года А. Г. Яковенко вернулся из Афганистана. В отпуске женился. Жена родом из Великих Лук, поэтому поехали в ее края, когда пришла пора.
- Дети родились тоже здесь, - рассказывает Анатолий Григорьевич. – Сначала дочь, потом сын. Трудно было, ведь уже привык к Туркмении. Там фрукты, овощи, арбузы… А дыни! Какие дыни в Туркмении!
Впрочем, обо всем по порядку. В 1990 году А. Г. Яковенко попал служить в Одесский военный округ. Мартыновка Николаевской области:
- Там, сейчас слышал, построили специальные бараки. Там – аэродром, шикарная площадка. Там же остался один мой хороший знакомый, но после всех последних событий не знаю, захочет ли ко мне признаться.
В «Одноклассниках» родной человек Ирина писала мне в 2014 году: «Толик, ты в кого будешь первым стрелять, в меня или в Петю?». Страшно! Мой брат двоюродный – из Николаевской области, он в Мурманске служил на морском флоте, он еще в родных местах остался, и его семья с нами разговаривает.
В 1990 году было понятно, что перемены близки. Мы с женой хотели поехать в Харьков. Красивый современный город, я оттуда в армию призывался. А тут – на тебе – начали заставлять принимать украинское гражданство и украинскую присягу. У меня же выслуга была, поэтому решил с присягой не экспериментировать и в 37 лет вышел на пенсию, поехал с женой в Великие Луки.
- С какой должности?
- Заместитель начальника Технико-эксплуатационной части (ТЭЧ) полка по производству, майорская должность. ТЭЧ – это, где ремонтируют самолеты, производят мелкий ремонт. Не капитальный.
Там по наработке есть 100-часовой регламент, 200-часовой регламент работы по самолету, по двигателю, и я руководил полностью этим процессом. Под моим руководством были начальники групп самолетов, двигателей, авиационного, радиоэлектронного оборудования, слесарно-механическая группа. Все латали дырки, если где-то что-то сломал.
Помню, у нас был один человек силы немереной, приходит как-то, говорит: «Товарищ капитан, гайка прокручивается». И невдомек человеку, что он просто гайку силой своей скрутил. Сила есть, ума не надо.
Боролся и работал
Анатолий Григорьевич вспоминает:
- В 1995 году приехал сюда. И в 1995 году как раз образовалась наша общественная организация. Я сразу в нее вступил. Организация тогда была особенно нужна. Требовалось постоянно защищать наши права и льготы. Мне, например, никак с квартирой было не разобраться. Я 7 лет жил с тестем и тещей, они приютили.
Хожу всюду, отвечают: у тебя есть жилплощадь, не на улице живешь, тебе не положено расширение. Хотя я и стоял на учете и законно был признан нуждающимся в жилье.
Приходилось бороться. Великолукский судья принял решение не в мою пользу. Дело ушло в Псков. А там женщина-судья приняла уже нашу сторону.
Пришлось поездить. Помогли в Москве, в приемной министерства обороны. Там юрисконсульт объяснил: идите не по-военному пути, а по гражданскому, идите как гражданин России. Так я и пошел.
А нас таких было в городе трое. Администрация Псковской области никак признавать свою неправоту не хотела. И вот вызывают меня на заседание Верховного cуда. Был тогда адвокат Владимир Иванович Немых, он помогал мне иски готовить. Он говорит: «Надо ехать. Если не поедешь, может, получиться, что опять по всем ступенькам пойдешь».
Поехал. В суде все объяснил. Прецедент некоторым начальникам очень не хотелось получать, однако пришлось. После этого эпизода все военные получили квартиры по всей области.
- В Великих Луках ведь тоже работали?
- Я 15 лет трудился на железной дороге. Начинал так, как и в армии, заправлял тепловозы. Их, как и самолеты заправляют, в бак тепловоза заливается дизельное топливо. Потом меня бригадиром назначили, потом освобожденным бригадиром и начальником топливного склада станции Великие Луки.
Там я 8 лет проработал, никаких замечаний не было, пока курьез не получился. Понятно, что большой соблазн есть у работников. Все-таки рядом масло, топливо. И один подвел. Перепутал личный карман с общим.
Тогда я написал заявление об уходе. Понял, что хорошим ничем это не кончится. Если нет уверенности хотя бы в одном члене команды, то и команды в целом нет. Ушел на завод «Алюр» заместителем начальника охраны.
Там работал с 2015-го по 2018 год. Тоже воровства хватало, и мы с начальником начали порядок наводить. Видеонаблюдение было старое, еще черно-белое, смотрю как-то: с медью несли мешок, какая-то тень мелькнула. Доложил, задержали. Еще было, как в районе пяти часов утра с крыши сбросили инструмент. Смотрю дальше – человек идет…
Спасает, когда вместе
- А, вообще, - говорит А. Г. Яковенко, - что ни делается, то все к лучшему. Немало пожил, немало повидал и потому знаю, о чем речь.
Занимаюсь сейчас внучкой, дачей, рыбалкой... И, конечно, – спорт. Без него не могу!
В Афганистане тоже у нас соревнования были постоянные. Весь гарнизон любил футбол, у меня кличка была Марадона. Потому что под 8-м номером играл. А когда я уезжал в 1990 году на Украину, у меня был прощальный матч. Плакат даже остался «Прощальный матч Марадоны!».
Есть что вспомнить... Футбол – это еще со школьной скамьи. Нас было четыре друга. А играли в спортзале три на три. Мне нет разницы левой или правой ногой бить. Как русский или украинский язык. Все одинаково получалось хорошо.
Тогда мы навылет всегда играли. С 8 до 10 вечера. И в теннис, и в баскетбол, и в волейбол… Тогда занимались всеми видами спорта.
- Анатолий Григорьевич, какие свои награды считаете самыми дорогими?
- Имею государственные награды Советского Союза, грамоту от благодарного афганского народа, от президиума Верховного Совета СССР, за Шинданд имею медаль «За боевые заслуги», награжден красивым знаком «За ратный труд в Туркестанском военном округе», знаком в честь 30-летия нашего полка.
Но дороже всего – постоянная поддержка жены и то, что она согласилась пройти такую жизнь вместе со мной. Переносили все трудности вместе. Когда уезжали с Украины, она даже голос потеряла от переживаний и стресса. Но выдержала!
Тыл должен быть надежным. Как у меня! Радости, тревоги – все вместе.
А. КАНАВЩИКОВ
Создано: 21.08.2020 08:55