«Есть память, которой не будет забвенья…»
Правда в памяти! У кого нет памяти,
у того нет жизни.
В. Распутин
В январе 2020 года в жизни Екатерины Николаевны Вершковой произошло очень важное событие: в год Памяти и Славы, спустя 79 лет она наконец-то узнала о судьбе своего отца, с которым в июне 1941 года ее разлучила навсегда жестокая война. Сколько раз за эти годы отец приходил во сне - любящий, родной, печальный, улыбающийся. Говорил что-то лаковое, гладил по головке… Тогда, в начале войны, Катюше Гавриловой было всего 5 лет. Многие довоенные воспоминания из ее памяти стерла страшная война; горе, разлуки, гибель близких, эвакуация, голод, тяжелый, недетский труд. А проводы отца на фронт помнит отчетливо, как и бездонное море людского горя, связанного с началом войны.
БЕДА МИНОВАЛА
В ее родной деревне Овчинниково Куньевского сельсовета Плоскошского района Калининской области о начале Великой Отечественной войны узнали в середине дня 22 июня. Большая деревня сразу словно вымерла: не было слышно ни животных, ни детей, ни пилы, ни топора…Горе волной накрыло деревню. Катя в силу малолетства не могла понять размера той великой беды, которую видели ее родные: папа, Гаврилов Николай Гаврилович, 1909 года рождения, мама, Наталья Гавриловна, 1912 года рождения, бабушка Александра. Казалось, только кончилась Финская война, еще недавно семья ждала писем с фронта от сына, мужа и отца Николая Гаврилова, призванного в Красную Армию в 1939 году. День его возвращения стал радостным семейным праздником. Тогда, в 1939-м, беда обошла их дом стороной.
«ЭТО В СЕРДЦЕ БЫЛО МОЕМ»
Пока отец воевал, их семью Гавриловых вместе с другими согнали с родного хутора в деревню Овчинниково. Единоличные хозяйства не должны были существовать на советской земле. Николай Гаврилов с фронта вернулся на новое место жительства. И здесь наладили хозяйство. Снова жили мирно да ладно, но только недолгой оказалась мирная жизнь. Коротким - семейное счастье. Трудились от зари до зари: Наталья - в колхозе, Николай - в кузнице. 22 июня разделило жизнь на «до» и «после» войны. Жаль: вторая часть оказалась далеко не у всех. Вместо нее - 27 миллионов могил наших соотечественников на 2,5 тысячах километров.
Николая Гаврилова провожали на фронт жена Наталья и дочь Катя. В этот июньский жаркий день из их деревни на фронт уходили почти все мужчины: мужья, сыновья, отцы, братья. За деревней начинался красивый березовый перелесок, до которого Николай Гаврилов нес свою единственную, горячо любимую доченьку Катюшу на руках. Нес бережно, прижав к груди, как самое дорогое сокровище. Мама и папа держались изо всех сил, боясь не выдержать и расплакаться. В деревне говорили, что нельзя оплакивать уходящих защищать Родину - и тогда они вернутся… Прощальные объятия и нежный поцелуй отца Кате хотелось сберечь подольше. Она даже умываться отказывалась…
В июле-октябре 1941 года Гавриловы получили несколько коротеньких писем, в которых отец успокаивал родных, просил беречь друг друга и поскорее эвакуироваться подальше от войны.
По осени Наталья пришла с колодца в слезах: встретила знакомую, которая рассказала, что ее раненый отец по пути в госпиталь случайно встретил где-то на полустанке Николая, изможденного, с провалившимися глазами и почерневшим лицом. О чем они успели поговорить, не известно. Горькие, страшные слова передали Наталье: «Не жди своего Николая… Оттуда ему живым не вернуться…» Тот мужчина был тяжело ранен, и подробностей у него узнать не удалось.
«ЧЕРНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК»
В ноябре 1941 года Наталья получила зловещий «черный» треугольник. Прочитанные строки ударили током высокого напряжения: «Ваш муж рядовой Гаврилов Николай Гаврилович пропал без вести под Ленинградом». Плакали горько и долго. Но все же в сердцах родных теплилась надежда: «Вдруг ошиблись? Как бы хорошо было! Будем надеться и ждать. Ведь были случаи: возвращались после ранений, плена, даже после сообщений о гибели». Наталья и Катя ждали мужа и отца не только всю войну, но и долгие годы после нее. Наталья осталась верной, не вышла замуж, хотя находились завидные женихи из вернувшихся с войны земляков.
ХЛЕБНУЛИ ЛИХА СПОЛНА
Поздней осенью 1941 года Гавриловы эвакуировались под Торопец. Бабушка Александра была так привязана к невестке и внучке, что не поехала в эвакуацию с родными тремя дочками. Еще в сентябре к ним в деревню Овчинниково приезжали на грузовике с тыла и советовали спешить с эвакуацией. Но деревенские не поехали, отказались: было жаль оставить родные дома на произвол судьбы и ехать в неизвестность. А когда война подступила к деревне, стали эвакуироваться самостоятельно, наспех, оставив все нажитое, спасая детей. Фашисты уже хозяйничали в деревне Овиново Локнянского района - всего в 15 километрах от родного Овчинникова. Еще до эвакуации хлебнули лиха сполна: во время участившихся бомбежек и артобстрелов прятались в лесу, где в начале июля единственный мужчина непризывного возраста, оставшийся в деревне, выкопал большой спасительный окоп. Иной раз бегали в лес несколько раз за день и ночью. Выгорела большая часть деревни. Особенно жутко было ночью. Катя мгновенно вскакивала, просыпаясь по первому маминому зову, и они - прежде чем бежать прятаться, - выбиваясь из сил, в начале несли на руках бабушку Александру, у которой отнялись ноги, и укрывали ее в бане (до леса донести не могли); потом бежали в окоп.
Однажды немецкий самолет летел так низко, чуть ли не над крышей их дома, что мать и дочь даже разглядели лицо немецкого летчика в шлеме и очках. От самолета шел свет. И ночью стало видно все, как днем. Наталья и Катя страшно испугались: они были перед немцем как на ладони, в нескольких метрах. Немецкий летчик пощадил их…
БЕЖЕНЦЫ: ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ…
Со слезами на глазах вспоминает Екатерина Николаевна пережитое горе: «Толпы беженцев шли от деревни к деревне. Печальные, с малыми детьми и узелками за плечами, полуодетые, некоторые - босиком… Как только начиналась бомбежка, все бежали прятаться в лес, в кустарник. Одни шли по лесу, другие - по дороге (с детьми и немощными стариками). Без крова, без запаса одежды, без еды, без воды, без денег… Зарева пожарищ полыхали справа, слева, впереди - до самого горизонта. Иногда люди закрывали голову руками, видя кругом взрывы, дым, стрельбу. Шли из огня да в полымя. Запомнились скорбные лица наших отступавших солдат. Они у нас, беженцев, спрашивали: «Скажите, вы откуда идете? Где наши и где немцы?» Спасали людей сила духа, вера, терпение и помощь добрых людей. Мы вели в тыл свою корову-кормилицу. Если бы не мамина смекалка и не спасительное коровье молочко, может, и не выжили бы. Навешали мы на корову кое-какие узелки да и пошли на Плоскошь. А немцы уже стреляли из деревни Овиново.
Путь наш был долгий. Пробирались где по большаку, где по лесу. Пришли в большое село, где жили одни женщины и старушки, да еще дети. Добрая хозяйка приняла нас как родных. Я подружилась с ее дочкой Таней. Мы вместе пасли гусей.
Но война наступала. Наши односельчане пошли дальше, и мы вместе с ними». Жили в деревне Шапкино между Плоскошью и Торопцем. Потом в деревне Гаврилково. В этой красивой деревне течет река Кунья с высокими берегами, поросшими дремучим лесом. На гаврилковском кладбище осталась родная могила: здесь умерла наша дорогая бабушка Александра. До смерти ждала она весточки от любимого сыночка Николая, но не дождалась».
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
В родное Овчинниково вернулись в 1944 году. Дом милостью Божией уцелел, а все надворные постройки - сарай, хлев, дровяник - военные вывезли в лес, приспособив под жилье. В доме Гавриловых находился штаб пехотного полка. Им разрешили поселиться в одной половине дома, во второй жили военные. Катя первым делом залезла на родную теплую печку, которая показалась ей островком рая среди войны. Вернулись домой с кормилицей коровой. Дом требовал ремонта. Хорошо, что мама умела делать все на свете: зияющие проемы выбитых взрывами рам заколотила без дефицитных гвоздей - придумала прочную конструкцию. Ехать за стеклами в Великие Луки было не на чем, да и денег не было. Наталья Гавриловна с первых дней по возвращении пошла работать в колхоз «Подарок ІІ пятилетки». В послевоенные годы началось укрупнение коллективных хозяйств, и деревню Овчинниково передали колхозу «Восход», она стала относиться к Подберезинскому, а потом Локнянскому району Калининской области (с 1944 года - вновь образованной Великолукской области).
ПОЧТАЛЬОН
Екатерина тоже начала трудиться - носила почту из почтового отделения села Галибецы, находившегося в 12 километрах. Ее часто просили принести, кроме почты и пенсий, соли, спичек, кое-что из промтоваров. Она никому не отказывала. Добрая и сердечная, заботливая Катюша хотела хоть чем-то порадовать своих земляков, испивших горькую чашу войны до самого дна. Ни одну семью в деревне Овчинниково не обошла стороной безжалостная война. У всех - свое горе: погибли, попали в плен, пропали без вести, вернулись без рук и ног отцы и мужья, сыновья и дети. Как-то приехал к председателю сельсовета сам начальник почты: «Кто будет отвечать за эту девочку? Она еще несовершеннолетняя, а ходит одна лесом с почтой за 12 километров?»
В Овчинниково Катюша окончила начальную школу, расположенную в одном из деревенских домов. До сих пор она помнит славных, очень добрых сестер - учительниц из Мурманска - Марию и Екатерину, которых война забросила в наши края.
«Я ЖАЛЕЛА МАМУ»
В те годы учиться было нелегко. Света в деревне не было. Щепали лучину, и при тусклом свете дети учили уроки. «Наталья, ты хоть налог мне задолжай, а дочке купи лампу керосиновую. Она же глаза испортит, пишет и читает впотьмах», - убедил Наталью Гавриловну агент по налогам, односельчанин Иван Цветков. С керосиновой лампой учиться и коротать длинные зимние вечера стало веселее. 7 классов Екатерина окончила уже в Крестилово, под Локней. Способная к учебе, трудолюбивая, умная и смекалистая от природы, она очень хотела продолжить учебу. «Я жалела маму», - кротко говорит Екатерина Николаевна. Сегодня мало кто понимает смысл этого хорошего, глубокого, мудрого русского слова. Его еще можно услышать в деревне: «жалеет» - значит, любит, бережет, заботится… Катя, чуткая и отзывчивая, всю жизнь была для мамы дочерью ласковой, нежной, внимательной: ведь они вместе столько пережили! Беды и горести сделали их еще роднее и ближе, участливее и сердечнее. Понимала: «Кто поможет матери, если не она, единственная дочка, самый родной на земле человек?»
«КАКАЯ БЕЗМЕРНАЯ ТЯЖЕСТЬ НА ЖЕНСКИЕ ПЛЕЧИ ЛЕГЛА…»
С волнением, смахивая слезы, слушала я воспоминания Екатерины Николаевны: «Малолеткой мне быть не пришлось. Детство отняла война. Наверное, самое трудное - работа в колхозе на быках, упрямых, своенравных. Ох, и хлебнула я с ними горя. Пахать землю после войны было не на чем. Быков закрепляли за семьями или выделяли на две семьи одного быка. Я училась с ними обходиться, ухаживать. Как-то поехала в поле по весне. Бык видит снег - и дальше ни шагу. Заупрямится, остановится, боясь ступить в снег. Ничего с ним не поделаешь, хоть плачь. Не раз возвращалась ни с чем домой, да еще в слезах.
Косили мы ручными косами. Давали план: мне, колхознице, - 90 центнеров сена заготовить, маме, домохозяйке, - 60. Не накосим, не сможем высушить сено - корову будет нечем кормить. Первое время я просила мужчин отбивать косу, а потом научилась сама. Когда мама работала свинаркой, ходили с ней за кормом свиньям в болото - заготавливали бобовник. Натаскаем целый воз, а он такой тяжелый, сырой. Стоим по колено, а то и по пояс в холодной даже в жару болотной воде, мошки, комары кусают, а мы не замечаем, а потом грузим на быков и везем домой…
С нетерпением все в деревне ждали, когда поспеет лен. Мяли его и трепали вручную. Только за эту работу можно было заработать небольшую сумму денег, а за остальную - только трудодни. Вот и вставали в два часа ночи в очередь, несли трепать лен на двор. Тащу, бывало, тяжеленный тюк по лестнице… Деньги нужны были всем, чтобы хоть что-то купить».
БОЖАЯ МИЛОСТЬ
«Однажды бригадир послал меня за овсом на телеге, запряженной быком. Попался очень непослушный: тянет что есть сил, куда задумает, да так, что не удержишь ни в какую. Дело было осенью. Вечерело. Я нагрузила целый воз овса. Бык не захотел идти по полосе, свернул к берегу, а там место было сырое (в деревне говорят - «лучка») - воз и опрокинулся прямо на меня, накрыл с головой, так что дыхание перехватило. Лежу в воде, ничего не вижу, на мне - воз овса. Думаю: задохнусь - и никто до утра не найдет. Накрыло крепко. Взмолилась: «Господи, миленький мой, помоги мне выбраться отсюда, спаси!» И стала с Божией помощью помаленьку выползать из-под овса. Вылезла босиком, пол-одежды там оставила, но живая! Неустанно благодарила Милосердного Спасителя. Распутала упряжку, снова овес нагрузила. Весь путь и дома благодарила Бога! Ведь могла задохнуться в воде под возом тяжелого овса. А дома мама за меня молилась крепко, почувствовала неладное. Слава Тебе, Господи!»
ЛЕГКОГО ТРУДА В ДЕРЕВНЕ НЕ БЫЛО
«Надо было работать, - продолжает Екатерина Николаевна. - Я была молодая, привычная к труду, работа спорилась в руках. Было нечего ни одеть, ни обуть. Жили голодно, и я охотно бралась за всякую работу. Всему научилась. Ручной пилой пилили с мамой дрова, чтобы топить печь. Из лесу приносили и привозили на быках метровые кряжи и не горевали, а радовались, что будет чем печку топить. И для совхоза дрова заготавливали тоже женщины. Мужчины вернулись с войны инвалидами. Бывало, сложим кряжи кострами, из сельсовета придут, обмерят, сколько кубов заготовили, - на все был свой план.
До 1962 года я работала в колхозе «Восход» рабочей. Денег нам не платили. Работали за трудодни. Жизнь была очень трудная, голодная. Мои ровесники стали уезжать из деревни. Я тоже уехала с ними на Украину. Так как ни паспортов, ни других документов у нас, деревенских, не было, мы смогли устроиться под Донбассом только в полеводческую бригаду.
Вскоре вернулась и устроилась работать в совхоз «Заря» в селе Крестилово Локнянского района, где добрый директор принял нас на работу без паспортов. Жили мы с девочками у старушки в плохоньком домишке, где печь топилась по-черному. Обустроили ей домик, прочистили трубу, замазали глиной щели, вымыли голиком пол. И окна, и потолок засияли, так что директор, когда пришел нас проведать, дома не узнал, да и бабушка обрадовалась. Потом два года я доила коров на ферме в селе Алексеевском, работала на току. В том храме, который сегодня восстанавливают в Заклюке Никольской на 55-м километре Пушкиногорского шоссе, хранилось зерно, а сама церковь (оба ее придела) были целы и невредимы.
Только в 1964 году я получила паспорт в городе Новосокольники, а в 1965 году переехала в Великие Луки - 55 лет назад! Чтобы прописаться, исходила город вдоль и поперек в поисках 9 квадратных метров, необходимой учетной нормы для прописки. Бабуля в Зяблище прописала меня, а потом и мою подружку».
«ЧЕЛОВЕКУ ПО РАБОТЕ ВОЗДАЕТСЯ ЧЕСТЬ»
Так Екатерина Николаевна стала великолучанкой. Она всем сердцем полюбила Великие Луки. Благодаря ее труду наш город стал благоустроеннее, а Великолукский льнокомбинат славился на всю Россию. Начала работать в тростильном цехе. На редкость трудолюбивая, выносливая, ответственная, выучилась на ткачиху и почти четверть века добросовестно, с любовью работала на ткацком производстве, из них 10 лет - в три смены, остальные года - в две. Портрет Екатерины Николаевны не раз украшал заводскую Доску почета, а благодарностей, грамот, поощрений за доблестный труд на благо великолучан, города, России у нее не счесть! В коллективе Екатерина Николаевна добросердечная, жизнелюбивая, надежная, заботливая, всегда готовая помочь, подставить плечо, поделиться последним, пользовалась авторитетом, любовью и уважением, заслуженными трудом и человечностью.
ПОД ПОКРОВОМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
В Великих Луках Екатерина Николаевна встретила свое счастье. С первого взгляда и на всю жизнь полюбил ее Николай Игнатьевич Вершков, хороший человек, с добрым сердцем и «золотыми» руками: искусный плотник и высокопрофессиональный тракторист. В доброй и любящей семье Николая и Екатерины чувствовала заботу и уважение Наталья Гавриловна, дочка и зять любили и почитали ее, были внимательны. Наконец-то хоть немного отдохнула от изнурительной деревенской работы. Снова, как в юности, могла ходить в святой Божий храм, сердечно благодарила Спасителя за помощь, все милости, благословение, за спасение в аду войны. Екатерина Николаевна, приехав в Великие Луки, первым делом поспешила в церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. Долгие годы была прихожанкой этой древней церкви, где была назначена членом приходского совета как человек кристальной честности и порядочности. Много лет помогала архимандриту Сергию (Стурову) в возрождении им Свято-Вознесенского собора, в епархиальном Никольском храме и церкви во имя Святого князя Александра Невского в поселке Сосновый Бор Себежского района.
ДОБРЫЙ ПРИМЕР
Верная, преданная Господу, с любовью служила и продолжает служить Богу и людям. Для нас Екатерина Николаевна - образец и добрый пример боголюбивой женщины-христианки. Вера у нее - крепкая, нерушимая, не сомневающаяся, радостная, жизнеутверждающая. Общаться с Екатериной Николаевной приятно и светло. Гостеприимная, солнечная, она не умеет унывать, злиться, сердиться, осуждать, завидовать, зато умеет радоваться, сердечно молиться, помогать страждущим и нуждающимся, от всего сердца благодарить, оставаясь довольной, по-детски наивной, милой, доброй. Поэтому ее любят родные, знакомые, друзья, соседи. Приходят в гости, советуются, звонят. Всю жизнь она живет с Господом в сердце, под добрым, любвеобильным Покровом милости Пресвятой Богородицы и всех Святых. Благодарна за их помощь в бедах военного лихолетья, возвращение домой, за радость жить, трудиться, любить, молиться, помогать и делиться чем Бог послал.
С радостью она уезжает с началом весны на родину мамы - в маленькую лесную деревеньку Подберезинского района. Сажает огород, с любовью трудится на земле, а урожаем щедро делится с родными и знакомыми. Ее экологически чистые овощи, ягоды, фрукты, картошечка чудо как хороши, полезны и даже целебны!
Екатерине Николаевне есть за кого молиться и кого поминать. Ее родные - милые, сердечные, очень добрые люди, с которыми мне посчастливилось познакомиться: племянник мужа Владимир, его жена Светлана, их славные дети Иван, Татьяна и Инна, которые с любовью зовут Екатерину Николаевну бабушкой. Благодаря участливой и сердечной Инне, дочери племянника, Екатерина Николаевна и узнала о судьбе отца. Эта новость как снег на голову - нежданная и негаданная, печальная и немножечко радостная: теперь она знает, где дорогая могилка, и надеется летом побывать на месте захоронения. Мама Екатерины Николаевны, умирая, вспоминала мужа, молилась, надеялась на встречу с ним, венчанным супругом, в Царствии Небесном.
В ФИНСКОМ ЛАГЕРЕ СОВЕТСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ
Через 79 лет племянница Инна нашла на сайте Обобщенного банка данных «Мемориал» «Информацию о военнопленном ІД 91687878» Гаврилове Николае Гавриловиче.
Потом Екатерине Николаевне пришло письмо из нашего отделения горвоенкомата. Несколько дней плакала, узнав горькую правду об отце. С болью снова и снова читала строки: «Гаврилов Николай Гаврилович попал в плен 2 ноября 1941 года.
Место пленения: Карело-Финская ССР, Медвежьегорский р-н, р.п. Масельская…»
Со 2.11.1941 г. по 21.03.1943 г. он пребывал в финском лагере № 6 советских военнопленных в г. Выборге.
Как больно, печально, как страшно: ее папу уже больше никогда не называли ни Колей, ни Николаем, ни Гавриловым. Теперь у него вместо имени, отчества и фамилии был только лагерный номер 2504. В скупой «Информации» есть строка - «судьба», в которой всего три коротких слова: «Погиб в плену».
Указано и первое место захоронения: Ленинградская обл., Выборгский р-н, Лазаревское (Лийматта) кладбище, могила № 1995.
Такая трагическая история: значит, Николай Гаврилович томился в плену 2 месяца в 1941 году, 12 месяцев - в 1942-м, почти 3 месяца - в 1943-м. Сжимается сердце от скорби и боли за любимого отца, ставшего в финском лагере советских военнопленных не человеком, а лагерным номером.
У БОГА ВСЕ ЖИВЫ
Можно лишь догадываться, что он там испытал, сколько горя пережил. Наверняка испытания были жестокие: побои, голод, холод, болезни без лечения, тяжелый, изматывающий труд, унижения, рвущая душу тоска по семье, по Родине. Знал, наверное, что уже не увидит их больше никогда… Погиб на чужбине, среди чужих равнодушных людей, и никто не помог, не спас, не утешил, не пожалел, не сказал доброго слова. Болит душа: ушел в Вечность без исповеди, причастия, его не отпевал батюшка, не провожали в последний путь близкие… Как не грустить! Но Екатерина Николаевна верит: у Бога нет мертвых. У Бога все живы. Она всю жизнь молилась об упокоении воина Николая - и, верим, Господь помиловал его как мученика, как воина, положившего жизнь за други своя, за Родину, мужественно претерпевшего до конца все муки.
В роду Екатерины Николаевны есть родные семейные Герои, самоотверженно сражавшиеся на фронтах за свободу и независимость нашей Родины, приблизившие Великую Победу. Это дядя, родной брат отца - Василий Гаврилович Гаврилов, погибший в конце войны, другой дядя, родной брат мамы - Арсений Гаврилович Филиппов, вернувшийся с фронта с тяжелым ранением и умерший вскоре после Победы.
От всей души желаем уважаемой Екатерине Николаевне Божией милости и помощи, крепкого здоровья, мирного неба. Будьте хранимы Богом и счастливы в кругу родных по крови и духу.
С уважением, О. КОНЕЕВА
Создано: 18.05.2020 14:53