Дорога в ад
Деревенька моя с интересным названием Шерехово находится в Локнянском районе в двух километрах от станции Самолуково. Небольшая, но с быстрым течением и холодной, как из родника, водой речка Пузня была самым излюбленным местом не только шереховских ребятишек, но и детворы из соседних деревень Ледяха, Пашково, Невелёха и тех небольших деревушек, которые стояли на ее берегах. Берет она свое начало в одном из красивейших мест Локнянского района - Миритиницах и заканчивает свой путь, впадая в реку Локня.
С утра и до вечера на ее берегах шум, гам и веселый хохот детворы и взрослых, мужиков и баб, которые, пропахшие потом и усталые, побросав на берегу косы и грабли, первыми окунались в холодную и чистую воду.
Жизнь в деревне шла своим чередом, основное занятие и богатство - животноводческая ферма на 200 голов скота, телятники, амбары и большое гумно, где сушили зерно. Когда наступали холода, колхозники здесь мяли и трепали лен, который у нас рос в изобилии на заливных лугах.
Кругом вишневые и яблоневые сады, а недалеко возле деревни Ледяха начинается лес, который кормил людей грибами и ягодами, а также дарил им прекрасную древесину, из которой как грибы после дождя появлялись красивые, добротные дома во всей округе. В каждой усадьбе росли ребятишки, мычали коровы, хрюкали свиньи, кудахтали куры, шла веселая деревенская жизнь, где было счастье, любовь и пахло испеченным хлебом и вкусными лепешками.
А когда приходили праздники, то в нашем Шерехове собирались на гулянки, и молодежь лихо плясала и танцевала под гармошку, парни и девчата любили петь деревенские песни и частушки.
И в каждом доме любили цветы. Их сажали в палисадниках, дома в старых горшках и проржавевших кастрюлях и чугунках.
Но еще больше их было на заливных лугах, когда спадала вода и они покрывались зеленой травой, перемешанной с цветами, здесь жужжали пчелы, собирая нектар, который потом превращался в душистый сладкий мед. И пели песни неугомонные птицы.
Но все сильнее этот запах нашего цветущего Локнянского края начал перебивать запах войны. Она уже шла по дорогам европейских стран, и 22 июня 1941 года пришла на нашу землю, заливая ее кровью и слезами нашего народа.
22 июля 1941 года фашистские солдаты вступили на территорию Локнянского района в районе Миритиницкого сельсовета, а через несколько дней на станцию Самолуково налетели немецкие бомбардировщики и сравняли ее с землей. Фашисты в первую очередь бомбили вокзалы. На следующий день на двух мотоциклах по три человека в каждом немцы появились в нашей деревне - это была их разведка.
Вслед за разведкой на машинах и мотоциклах они ворвались в Шерехово и первое, что начали делать, - ловить кур и отбирать куриные яйца, врываться в дома и выгонять жителей на улицу, а сами по 6-7 человек начали заселять эти дома. Жители деревни после их прихода ютились с детьми где придется - в банях, сараях, многие жили просто на улице.
В поселке Самолуково жил весь офицерский состав, здесь же находился его штаб.
Дороги отступления… Дороги, забитые орудиями и пехотой, скотом и телегами, походными кухнями и тачками со скрабом уходящих на восток людей…
Кто бывал в те дни здесь, тот вспомнит и живо представит себе, что тут творилось. Тем же, кто не бывал, рассказать об этом почти невозможно, не поверится. Разве можно рассказать, как стонут и умирают раненые, как над головой воют пикирующие «юнкерсы» и плачут женщины над убитыми детьми.
Уходили по этим дорогам солдаты, принимая каждый взгляд осиротевших людей как укор свой совести…
Ферма, где колхозники доили коров и делали прекрасное сливочное масло, была полностью уничтожена и использовалась для нужд немецкой армии. Молодежь начали гонять на рытье окопов, блиндажей и траншей, которые со всех сторон окружили деревню. Но фашистам не было покоя ни днем, ни ночью. Весь народ встал на защиту своей Родины. В лесу за деревней Ледяха стояли партизаны, которые нападали на немецкие гарнизоны, шли постоянные бои, стрельба и разрывы мин и снарядов.
В деревне Ледяха партизанами была уничтожена группа полицейских - изменников Родины. На их похороны в поселке Самолуково фашисты согнали всех жителей поселка и как героев похоронили со всеми воинскими почестями.
Озлобленные на партизан фашисты начали вымещать свою злобу на мирных жителях, за связь с партизанами была полностью сожжена деревня Калехово, один фашист обливал дома бензином, другой поджигал. На деревню Еськино налетели немецкие бомбардировщики и сравняли ее с землей. Лишь некоторым жителям удалось спастись. Утопающая в садах деревня перестала существовать.
В лесной глуши, где распевают свои песни соловьи, были две деревни - Меденики и Максимиха, край прекрасной русской природы - стройные ели, вековые липы и белоствольные березы. Лес окружал эти деревни со всех сторон. 12 мая 1942 года сюда ворвался немецкий карательный отряд, избивая женщин и детей, а также стариков прикладами автоматов, фашисты сожгли их всех в колхозном гумне, заперев двери и окна. Единицы остались в живых, остальные погибли в огне.
Везде, где появлялись фашисты, - смерть, пожары, издевательства и слезы советских людей. Из своих нор вылезли те, кто с первых дней войны предал Родину и пошел на службу к немцам. В деревне Шерехово славился своей жестокостью Николай Лащеткин, он участвовал в расстреле партизан, всячески прислуживал фашистам, а в деревне Ледяха славился своими зверствами полицай Виктор Михайлов. Он ходил по дворам, расстреливал собак, пугал народ, всячески издевался над людьми и особенно над молодыми девчатами. Когда наши войска освободили нашу и другие деревни, немцы, отступая, не взяли их с собой, они не любили предателей. Вскоре они были схвачены и предстали перед судом советского народа.
В одном из домов деревни жители собрались на сходку, завесили окна одеялами, наглухо закрыли двери. Первым выступил Василий Смирнов. Он сказал, что немцев скоро разобьют и победа все равно будет за нами. Минут через сорок после сходки он был схвачен фашистами и больше его никто не видел, а имя человека, предавшего его, так и осталось неизвестным.
На следующий день фашисты схватили его мать и беременную жену, они надругались над женщинами, а потом в кустарнике недалеко от деревни расстреляли. Весной, когда растаял снег, местные жители нашли их трупы. Фашисты долго не давали их хоронить, а если кто-то приближался к ним, начинали стрелять из автоматов.
В 1942 году начались сильные бои, и немцы вывезли нас в деревню Глухово, где также стоял их гарнизон. Из нашей деревни вывезли всех, а дома разобрали на блиндажи и переправу через речку Пузня. Остался нетронутым только дом старосты, стоявший на краю деревни.
И никто из жителей тогда не знал, для чего это было сделано.
В марте 1943 года фашисты стали врываться в дома и выгонять всех на улицу. Люди не успели даже взять с собой документы и необходимые вещи, только кое-что из еды. Фашисты всех построили и под конвоем погнали грузить в вагоны. Слышался детский плач, рыдание матерей и крики конвойных с собаками. Тех, кто отставал, били прикладами и ногами.
Есть в Локнянском районе небольшая деревушка Голенищево, которая расположена рядом с железной дорогой Ленинград - Новосокольники. Днем и ночью здесь гудели тепловозы, шли на Ленинград и обратно товарные и пассажирские составы. Рядом с этим переездом находится погост Заклюка, где до сих пор сохранились полуразрушенная старая церковь и деревенское кладбище с могучими соснами и густыми кустами сирени, которая здесь растет в изобилии, превращая кладбище в красивый райский уголок. В этой церкви когда-то крестили маленького Михаила Илларионовича Кутузова, бабушка которого жила недалеко от Локни.
Рядом с деревней Голенищево железнодорожный переезд, к которому фашисты подгоняли товарные составы и, до отказа набив холодные, грязные вагоны голодными, измученными людьми, везли их в Германию, Австрию, прибалтийские республики и другие страны, им нужна была бесплатная рабочая сила, чтобы кормить и вооружать свою армию. Вагоны были заполнены людьми, как селедками в бочке, негде было поставить ногу, слышался громкий плач детей и проклятия взрослых в адрес фашистов. А туалет вообще отсутствовал, немцы хотели наш народ превратить в скот, но люди и здесь помогали друг другу всем, чем могли.
Вот на этом перегоне, на этом переезде подгоняемые прикладами, под лай собак и крики немецких солдат, нас и погрузили в вагоны. Везли нас в трех вагонах, в которых когда-то стояли лошади, а остальные немцы загрузили военным имуществом, пушками и танками. Состав охранялся солдатами с крупнокалиберными пулеметами и многочисленными автоматчиками.
Где-то за Псковом эшелон наскочил на партизанские мины, почти одновременно прогремело два взрыва. Паровоз чудом проскочил, а первые три вагона сошли с рельсов, и сразу же раздались выстрелы, и по вагонам защелками партизанские пули.
Несколько человек, открыв двери, начали кричать: «Не стреляйте, мы свои, русские!» И партизаны, увидев в дверях женщин и детей, прекратили огонь и скрылись в кустарниках, которые росли по обе стороны железной дороги. Заговорили немецкие автоматы и пулеметы, но партизан уже и след простыл. Несколько часов простояли люди дрожа от страха и одновременно радуясь тому, что остались живы, а немцы тем временем ремонтировали железную дорогу.
Мы не знали, куда нас везут, что нас ждет впереди, и каждый молил Бога, чтобы скорей кончился этот ад, скорее бы кончились эти муки и страдания, выпавшие на нашу долю. Плач детей, голод, холод, материнские слезы, окоченевшее от холода тело и отекшие от долгого стояния ноги... И страшнейшая усталость от долгого напряжения и бессонницы как у взрослых, так и у детей...
Наконец поезд лязгнул буферами, остановился, и немецкие солдаты, раздавая налево и направо удары кулаками и прикладами, выгнав нас из вагонов, загнали в полуразрушенное здание вокзала без окон и дверей, где местами вместо крыши было видно голубое небо.
Это был результат бомбежки нашими самолетами, и холодный ветер свободно гулял по территории, пронизывая до костей измученных, исхудавших людей. И лишь через несколько дней немцы на лошади привезли нам воз сырой, вперемежку со снегом ржаной соломы.
На следующий день мы узнали, где находились, прочитав на фасаде вокзала надпись - станция Утена. Это была Литва.
Постоянный голод мучил всех, а те немногие продукты, что успели прихватить, давно закончились, и немцы разрешили нашей и другим семьям ходить по городу и просить милостыню. Многие литовцы ненавидели русских и прогоняли нас даже не разрешая войти во двор. Один наш вид пугал их - грязные, голодные, оборванные. Но были и такие, которые, жалея нас, делились хлебом, картофелем и другими продуктами.
Так продолжалось долгое время. В один из дней к нашему лагерю начали подъезжать подводы на лошадях. Это приехали из деревень и хуторов хозяева и начали вместе с немецкими солдатами отбирать людей для работы в сельском хозяйстве.
Так наша семья оказалась в деревне Савьяны Утенского района. В наше распоряжение на шесть человек хозяин выделил старую, полусгнившую баню, которая находилась в лесу недалеко от главной трассы, по которой днем и ночью передвигались немецкие войска.
Старший брат Михаил был в работниках в соседнем хуторе, а средний, Николай, пас коров. Мать от зари до зари работала на усадьбе нашего хозяина, чтобы прокормить семью. Возле трассы шли постоянные бои с партизанами, которые нападали на немецкие колонны - уничтожали их технику и личный состав.
В январе 1943 года стояли сильные рождественские морозы. Белый иней покрыл все деревья в лесу, из которого в нашу баню пришла группа голодных, обмороженных, с белыми заиндевевшими бородами партизан. Они обогрелись, и мать поделилась с ними своими скудными запасами продуктов. Потом они часто наведывались к нам, по воспоминаниям моей матери это были прекрасные люди, которые, испытывая невероятные трудности военного лихолетья, воевали не жалея своей жизни за свой народ, свою Родину.
Н. Кузменков,
бывший малолетний узник немецких лагерей
(Продолжение следует)
Создано: 13.04.2020 15:31