К 100-летию Великолукского театра
Константин Елисеев на закате своих дней вспоминал: «В начале 1919 года судьба забросила меня в Великие Луки, захолустный городок, где я работал в местном Доме просвещения имени В. И. Ленина в качестве художника и актера.
Однажды, в конце того же 1919 года, ко мне в актерскую уборную пришел худенький юноша в сильно поношенной форме студента Петроградского института гражданских инженеров и повел разговор о том, что среди сотрудников учреждения, которое называлось 18-е военное строительство при Политотделе 15-й армии, квартировавших в Великих Луках, организовывался любительский театральный кружок, имевший целью использовать пустовавшую сцену кинотеатра «Коммуна». В состав этого кружка, кроме молодежи, входили весьма представительные инженеры и архитекторы, работавшие в 18-м военном строительстве, так что дело было поставлено основательно и серьезно. Для ведения бесед и чтения лекций по различным театральным дисциплинам были приглашены некоторые актеры из нашей труппы, и среди них В. П. Лачинов, много лет работавший в суворинском Малом театре. (...) Юноша, назвавшийся С. М. Эйзенштейном, выразил желание присутствовать на наших занятиях».
Это был, конечно, Сергей Эйзенштейн - будущий великий кинорежиссер, тогда ему шел двадцать второй год. «Вскоре, - пишет его биограф Ростислав Юренев, - он услышит о себе: «крупнейший талант». В двадцать восемь, когда фильм «Броненосец «Потемкин» пошел по экранам мира, Эйзенштейна назвали «великим».
Выходит, талант мастера формировался и в Великих Луках, поэтому стоит пристальнее приглядеться ко времени пребывания молодого специалиста в городе на Ловати. Впрочем, несколько слов о том, как он сюда попал, будут уместны. 1915 год: выпускник Рижского реального училища Сергей Эйзенштейн зачислен на 1-й курс Института гражданских инженеров в Петрограде. Весной 17-го призван на военную службу. 18 марта 1918 года: добровольно вступил в ряды Красной Армии, служит техником во 2-м (впоследствии - 18-м) военном строительстве Петроградского района.
Писатель Виктор Шкловский прав: «У художников бывают периоды созревания. Они работают, собирают материал, делают эскизы, но даже иногда сами не знают, кем они будут: художниками? писателями? режиссерами? Сергей Эйзенштейн дозревал на железной дороге. С 20 сентября 1918 года до августа 1920 года жил он в теплушках или на случайных остановках строительной организации».
Первая остановка - городок Вожега на Вологодчине. Эйзенштейн принимает активное участие в спектаклях местного клуба в качестве режиссера, художника-декоратора и актера. Затем поезд движется в Режицу (Резекне), Двинск (Даугавпилс), Торопец, Холм: во время переездов Сергей Михайлович занимается выработкой принципов инсценировки, созданием эскизов декораций и костюмов к средневековым представлениям, пьесам Шекспира, читает театральную литературу.
Постепенно он приближается к мыслям о реформации сцены, которая должна быть своя, особая для каждого спектакля; он спрашивает: «Где же выход, чтобы и традиции, и стиля держаться и чтобы оригинально творить?» - и приходит к выводу, что надо как следует изучить опыт старого, чтобы обрести свободу для открывания новых горизонтов! Сложные ассоциации с литературой, живописью, музыкой молодой Эйзенштейн направлял на создание концепции синтетического театра, много позднее ставшего основой его концепции синтетического, полифонического кино.
А жизнь шла своим чередом. Строительство тащилось из города в город, с полустанка на полустанок. В первой половине ноября 1919 года строительство обосновалось в Великих Луках. Фронт откатился далеко. Наконец случай применить свои познания и проекты на практике Эйзенштейну представился. Правда, в очень, очень скромных масштабах.
Каким он запомнился современникам в городе на Ловати? «Первое впечатление, - пишет учительница Нина Зайцева, - когда я познакомилась с Сережей, было очень приятное: благовоспитанный юноша, невысокого роста, худенький, но хорошо сложенный. Обращали внимание его голова и лицо: форма головы несколько удлиненная, узкое лицо с огромным выпуклым лбом, серые глаза со смешинкой, русые вьющиеся волосы, целая шапка кудрявых волос. Он был живым, остроумным человеком, и мы очень подружились. С ним говорить можно было на любую тему, особенно интересовали его живопись и музыка.(...)
В нем как-то удивительно сочетались почти детские выходки с умом умудренного жизненным опытом человека. И удивительно, как он всегда готов был прийти на помощь товарищу и советом, и своим кошельком, мог подарить необходимую самому себе вещь другу» (...)
В обществе, где появлялся Сергей Эйзенштейн, он всегда был в центре, острые шутки, быстрые наброски - шаржи на присутствующих, эпиграммы - все это было насыщено юмором, острым умом и большим тактом. (...)
Станислав Петров,
кандидат исторических наук
(Продолжение следует)
Создано: 12.09.2019 10:45