«Человечество все же богато лишь порукой добра круговой»
Вот они, русские характеры:
кажется, прост человек, а придет суровая беда,
в большом или малом, и поднимется в нем
великая сила - человеческая красота…
А.Н. Толстой
Русский характер
«Я люблю тебя, жизнь!» - такой замечательный девиз у нашей славной землячки Зои Георгиевны Хохловой. Имя Зоя ей дали не случайно - по «Святцам». В переводе с греческого оно означает «жизнь». Оптимизма, доброй энергии, жизнелюбия нашей Зое Георгиевне не занимать.
Говорят, после 50 лет человек выглядит так, как заслужил - верой и верностью, мыслями и делами, совестью, как угодил Господу своей жизнью. Любуясь обаятельной и жизнелюбивой, добросердечной З.Г. Хохловой нельзя не согласиться с этим мудрым народным утверждением. Несомненно: доброе здравие, любовь к жизни и людям, готовность помочь каждому нуждающемуся - это милость Божия, подарок Небес. 2 февраля 2019 года ей исполнилось 89 лет.
Зоя Георгиевна - настоящая русская женщина, добрая, трудолюбивая, простая и скромная, гостеприимная. Живет в своем доме. И хозяйка образцовая: порядок дома, на огороде и в палисаднике - красота!
Родные истоки
Жизнь и судьба Зои Георгиевны не могут оставить сердце равнодушным. Родилась Зоя 2 февраля 1930 года в Великих Луках в дружной и трудолюбивой православной семье Георгия Сергеевича и Антонины Васильевны Гусевых. Счастливые родители не могли нарадоваться новорожденной доченьке, похожей на маму и папу. К сожалению, их первенцы-двойнята умерли вскоре после рождения. Отец, Георгий Сергеевич, был отличным кондитером и первоклассным сапожником, работал он на кондитерской фабрике, которая находилась напротив современной музыкальной школы имени М.П. Мусоргского. Мама, Антонина Васильевна, с юности трудилась наборщицей в Великолукской городской типографии.
В воскресенье и нерабочие праздничные дни боголюбивая семья спешила на службу в родную Казанскую церковь, где Антонина Васильевна пела в церковном хоре. В семье Гусевых все любили храм Божий: бабушка София и дедушка Василий, жившие на Половской улице, бабушка Авдотья из деревни Веретье, двоюродные дедушка Гавриил и бабушка Анна, которые жили в домишке на улице Ботвина (где были свои жернова!). Первые детские воспоминания Зои связаны с семьей, младшей сестренкой Женечкой 1931 года рождения, с друзьями с родной улицы Пушкина, с церковью Казанской Божией Матери и любимым городом.
С любовью и тихой грустью, тепло и сердечно вспоминает Зоя Георгиевна незабвенную, приснопамятную мамочку Антонину Васильевну - самую добрую, заботливую, любящую. Она никогда не унывала от трудностей, щедрая на ласку и жалость, готова была самоотверженно служить Господу и людям, утешить и приголубить, помочь от души словом и делом.
В их небольшом доме всем хватало места: часто гостили родные из деревень и Новосокольников. Зоя усвоила с детских лет: когда в семье мир да лад, не нужен и клад; в тесноте, да не в обиде… Сестры росли, стараясь быть похожими на родных, - трудолюбивыми и добродушными. Рано приохотились к женской работе по дому и на огороде.
Добрейшая бабушка Авдотья, бывало, спросит у девочек: «Какой наряд вам бабушка Софья дала, что поручила?» Зоя и Женя отвечают: «Лук, морковку и свеклу прополоть». «Идите, мои хорошие, погуляйте с подружками часика полтора. Мне тоже хочется пополоть»… Словно знала: еще чуть-чуть - и навсегда оборвутся их детство, счастливый смех, любимые игры. Начнутся страшные, жестокие, разлучающие, кровавые дороги войны…
Антонина Васильевна, работая наборщицей, прочитала много хороших книг и всей душой стремилась воспитать у любимых девочек, как советовал выдающийся врач и педагог XIX века Н.И. Пирогов, «нравственные убеждения, твердую и свободную волю и человеческие доблести, которые являются лучшим украшением времени и общества». Как будто чувствовала, что ей отпущено короткое время для обучения и воспитания любимых дочерей, которым никогда и никто не заменит мамину любовь, тепло и нежность, ласковый голос, заботливые глаза и руки… Неслучайно путь развития человека от 0 до 7 лет считается равным пути от 7 до 70 лет.
Значит, то, что дети недополучат в раннем детстве, они уже не восполнят никогда… Поэтому все свое свободное время заботливая мама посвящала дочуркам Зое и Жене.
Девочки запомнили наизусть любимые мамой строки:
Стремиться надо так
Пройти свой путь земной,
Чтоб и начальных троп
Под старость не стыдиться.
Память детства
Зоя помнит, как они с сестрой, мамой и бабушкой, нарядные и радостные, с букетами лучших цветов из домашнего палисадника шли на службу в Казанскую церковь. В храме Божием забывали обо всем на свете. Время останавливалось на целых полтора часа - и Дом Божий становился родным, а люди, преображаясь на глазах, - мирными и добрыми. Все точно запечатлелось в сердце: святые образа, разноцветные лампадки, литийный столик, Распятие Господа, у Которого они замирали с волнением и любовью, и радостный возглас священника: «Благословен Бог наш - всегда, ныне, и присно, и во веке веков!»
Был у сестер любимый магазин, казавшийся им музеем, - «Детский мир». На всю жизнь Зоя запомнила, как им с Женей купили нарядные шелковые платьица и туфельки на маленьком каблучке. «Детский мир» находился на месте современной аптеки № 42. Довоенный город живет в ее душе: двухэтажное из красного кирпича здание типографии и часовенка святой великомученицы Екатерины на бывшей Екатерининской улице, переименованной в улицу Пушкина; магазин-мечта «Кондитерский»; деревянное здание школы № 3 на горочке…
В 1936 году бабушкин дом родители перевезли на улицу Пушкина, 26 (где и сегодня живет Зоя Георгиевна), сделали прируб - и маленький домик сразу преобразился.
Большинство воспоминаний о детстве поглотила война. Украла война, которая дерзко и вероломно ворвалась в жизнь страны, города, каждой семьи, в детство и юность и осталась страшным «прожектором яростной вспышки»…
«Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне»
Когда у Зои Георгиевны спрашивают о войне, когда она слышит это самое жестокое и страшное слово на свете, всегда плачет - и становится снова беззащитной, маленькой Зоенькой, оказавшейся в безумной свинцовой, сплошной круговерти войны. Сердце сжимается от боли, и кровь ударяет в виски… Разве может откатиться война «за годы и дали» у того, кто пережил кромешный военный ад: расстрел любимой мамочки, разлуку с отцом, смерть бабушки, гибель дяди, голод и холод, разлуку с сестренкой… Зарево пожаров, грохот канонады, рвущие душу сирены воздушной тревоги, бомбежки днем и ночью, кто слышал леденящий сердце гул фашистских бомбардировщиков над головой, кто видел горящие дома на родной улице и в 11-12 лет хоронил родных, знакомых, друзей, ровесников…
28 мая 1941 года у Зои был первый выпускной школьный праздник: она окончила четыре класса начальной школы. А ее сестренка Женя перешла в четвертый класс. До начала войны оставалось 24 дня. Это был первый и последний выпускной в родной великолукской школе № 3 (довоенное здание деревянной двухэтажной школы находилось на месте нынешнего дома № 11 по улице Пушкина). Седьмой класс она закончит в детском доме на Урале и сразу станет учащейся ремесленного училища.
Зоя и Женя с первых дней войны до освобождения города жили под бомбами и хорошо знали: когда бомба воет - это значит, что она летит мимо, а самое страшное, когда она завоет - да вдруг этот вой внезапно оборвется и наступит холодная и жуткая, тревожная тишина: вот тогда бомба летит уже точно прямо на тебя. А прямое попадание - это неминуемая гибель…
Ответственное поручение
В начале июля 1941 года Антонине Васильевне Гусевой, надежной и ответственной наборщице-профессионалу, в числе других опытных специалистов руководство типографии поручило подготовить к срочной эвакуации в тыл большую часть оборудования, которое надо было сопровождать в город Торопец. Другую часть типографского оборудования, надеясь на скорое изгнание фашистов с родной земли, решили сохранить, закопав в землю, о чем знал лишь узкий круг избранных.
В самом начале войны Георгий Сергеевич Гусев был призван на фронт в числе первых демобилизованных великолучан. Жена и дочери провожали его ранним утром на площадь Ленина. Чтобы они не плакали, отец старался быть бодрым, улыбался, шутил, обещал писать и воевать смело, чтобы поскорее изгнать фашистскую нечисть. Крепко обнял и расцеловал родных - и ушел навсегда … в Вечность. Жаркий июльский день стал началом большого семейного горя. Г.С. Гусев пропал без вести. Он остался в памяти родных навсегда 35-летним, красивым, сильным, с золотыми руками и добрым характером. В трех словах «пропал без вести» - море слез и пучина горя. Если бы собрать все слезы, пролитые женами, матерями, детьми по без вести пропавшим, по стране потекли бы новые бурные реки людского горя…
Эвакуироваться не успели
Оккупировав Великие Луки, немцы частично восстановили городскую типографию, заставив работать здесь бывших опытных полиграфистов, среди которых была и Антонина Васильевна Гусева. Надо было кормить семью и, несмотря на опасность, она приступила к хорошо знакомой работе почти в прежнем коллективе. В памяти Зои Георгиевны - мамины слова: «Завтра эвакуируют Дятлинку, а потом дойдет очередь и до нас». 11-летняя Зоя спросила: «А мы с собой и землю нашу возьмем, и дом?» «Внученька, мы разве что хлебушка сможем взять немного да узелок с самым необходимым…», - ответила бабушка.
Муж, уходя на фронт, очень просил Антонину Васильевну поскорее эвакуироваться с детьми в Калининскую область, но она не успела, выполняя порученное задание по эвакуации типографского оборудования.
Подпольная группа полиграфистов
Осенью 1941 года в городе была создана подпольная организация для борьбы с оккупантами, к которой примкнули патриоты многих великолукских предприятий. В типографии была организована подпольная группа, которую возглавил коммунист Василий Илларионович Цветков. В группу подпольщиков-полиграфистов вошли Родион Богданов, Антонина Гусева, Егор Колпаков, Надежда Нечаева и пожилой сторож Бонифатий Корк.
Несколько раз Антонина Васильевна просила дочерей прийти к ней на работу. Спрашивала разрешения у немца-охранника - и он пропускал девочек в типографский коридор, разрешал взять домой «для стирки» ее рабочий халат, а потом и половики. В них были аккуратно упакованы листовки, которые девочки - по разрешению - выносили на улицу и увозили домой на саночках.
Личный вклад Героев-полиграфистов в борьбу с фашистами
Уже в конце 1941 года на великолукских улицах стали появляться первые листовки, смело призывающие население к борьбе с фашистскими оккупантами. Вот одна из них, написанная в дни январских боев за город, 1942 года:
«Товарищи рабочие, служащие и трудовое население города Великие Луки! Настал час нашего освобождения от фашистских захватчиков. Приложим все силы к тому, чтобы ни один гитлеровский ставленник не остался как в городе, так и на всей советской земле. Сплотимся воедино и поможем нашей доблестной Красной Армии!»
Жизнь в городе становилась все горше и тяжелее с каждым днем. Все чаще среди бела дня и в ночной тьме раздавались выстрелы. Редел с каждым днем круг близких и родных семьи Гусевых. Война не обошла стороной ни один дом соседей. Военных почтальонов и писем теперь боялись. «Черные треугольники» похоронок, слезы по погибшим, попавшим в плен, пропавшим без вести, раненым, схваченным гестапо, умирающим от голода и болезней… - разве можно это стереть из памяти?
Печать и распространение листовок - личный вклад героев-полиграфистов в борьбу с врагом - дело крайне опасное и очень рискованное. Антонина Васильевна понимала: рискует не только своей жизнью, а детьми, семьей. Приказы немецкого командования заканчивались жутким словом «Расстрел!» Расстрел - за нарушение комендантского часа, за любое неповиновение фашистам. Благодаря листовкам отчаявшиеся люди, потерявшие родных, мужественно и стойко терпящие военные лишения, испытания и невзгоды, узнавали правду о положении на фронтах, об освобождении родной земли, о героях и подвигах.
Роль листовок трудно переоценить. Они были великой и мощной силой, поднимающей дух народный, мобилизуя людей самозабвенно воевать и трудиться для фронта, для Победы. Рассказы о героических подвигах удесятеряли силы, укрепляли волю, поднимали дух народа - словно еще одна боеспособная армия!
«Выстрел - и Слово!..»
Зое Георгиевне дорога потрясающая поэма Владимира Тютьманова «Слово правды», посвященная памяти великолукских подпольщиков-полиграфистов. Ее строки переносят в «сороковые, роковые, суровые, пороховые», в «свинцовое утро, на слякоти - снег»… Словно воочию видишь
… Столб сторожит на углу.
Листовка на нем мне кричит: «Не сдавайтесь!»
… Что, взяли, фашисты, вы матушку-Русь?
Жива она, милая! Бьется, родная!
… Прочесть. Перечесть, и еще раз прочесть,
Чтоб знать назубок! Не забыть, не запнуться!
… Но только подумай: бумага и сталь,
Патрон - и чернильница, выстрел - и Слово!..
В. Тютьманов создал живую картину, как подошел к тому же столбу полицай, «здоровенный, мордатый детина»,
Листовку прочел - и отпрянул дрожа.
Потом, осмелев, но все время пугаясь,
Он начал скоблить ее сталью ножа…
Такова великая сила честного и смелого русского Слова - простого, правдивого, пламенного, что «алмазным клише отпечаталось в сердце!», «что ярость в живых разожжет и сбросит со слабых отчаянья камень», рассказав «о правде, о битвах, о близкой свободе».
Ночью невидимые для фашистских патрулей смельчаки расклеивали листовки на заборах, столбах и даже под носом у немцев - на гестапо. Листовки воспламеняли сердца великолучан ненавистью к фашистам - и великолукская земля горела под ногами оккупантов.
Арест подпольщиков- полиграфистов
… Фашисты напали на след подпольщиков-полиграфистов. В начале 1942 года начались аресты. На допросе предатель назвал всех известных ему членов подпольной организации. Первыми были арестованы руководитель группы В.И. Цветков, наборщики А.В. Гусева и Р.Б. Богданов, печатник Е.Г. Колпаков и корректор Н.К. Нечаева.
Зоя и Женя, их бабушка, соседи, друзья горевали… Дочки с бабушкой Софьей морозной зимой 1942 года носили Антонине Васильевне скромные передачи. Первое время в их сердцах теплилась надежда: неужели не пожалеют? Ведь у Антонины Васильевны двое маленьких детей… В доме Гусевых немцы при обыске перевернули все вверх дном: искали в подвале, на печке, на чердаке, вспороли перину и подушки. Искали долго и тщательно, но дома, к счастью, ничего не нашли - иначе расстреляли бы всю семью. При аресте полиграфиста А.И. Макарова гестаповцы нашли тайники с оружием и боеприпасами, а за обоями - антифашистские листовки. После этого фашисты озверели. Допросы, издевательства ужесточались день ото дня.
Из архивных документов мы знаем всю горькую правду. Гестаповцы начинали зверские избиения еще на лестнице в здании ортскомендатуры и продолжали на протяжении всего допроса. Обезумевшие от крови и человеческих страданий фашисты избивали заключенных изощренно жестоко - обрывками свинцового кабеля.
С тревогой плачущие Зоя и Женя подходили к гестапо, находившемуся на первом этаже в здании бывшей гостиницы «Москва» (на пересечении улиц Карла Либкнехта - Пионерской): «Что с мамочкой? Жива ли она, как выносит мучения?» Часами стояли на морозе, умоляя принять передачу.
Фашистские палачи не сломили волю Героев
Позже они узнали, как жестоко палачи терзали заключенных: били досмерти и отливали водой. Стены, пол и потолок комнаты допросов-пыток были пропитаны кровью мучеников. Их раздевали догола и заставляли на лютом 35-40-градусном морозе часами маршировать по двору. Ноги у арестантов становились сине-черными и фиолетово-багровыми. Обмороженные, нестерпимо болели, словно пронзенные иглами, не сгибались, распухая на глазах, наливались тяжестью, словно свинцом, становились чужими, будто стеклянными, не живыми.
Заключенные, обессилев от дикой боли, падали, не могли стоять на ногах, но фашистские изверги заставляли их подниматься под дробящими кости и рвущими кожу ударами скрученного провода. Эти зверства были так похожи на издевательства злых иудеев над Господом, терзавшим Его тяжелыми бичами со свинцовыми шарами…
Страдальцев обливали на морозе водой и приказывали не двигаться, стоять на одном месте по полчаса. Они теряли сознание от боли и холода. Так что обледеневшие ноги примерзали, их отрывали прямо с кожей (и как только в них теплилась жизнь)… Пытая полиграфиста Александра Косачева палачи, чтобы выбить показания, связали ему руки и ноги, подтянув их к шее, и обвязали вокруг нее. Испытывая жестокие муки, избиваемый нещадно резиновыми дубинками, он не проронил ни слова, не издал ни единого стона, не назвал ни одного имени, фамилии, адреса. Фашистским палачам не удалось сломить дух героев, подпольщиков-патриотов, которые переживали, что «так мало успели сделать».
Желанная весточка от мамы
Однажды отпущенная на свободу заключенная (арестованная за отказ стирать белье немцам) тайком передала Гусевым весточку от мамы. Дочкам она написала:
«Милые мои, дорогие, ненаглядные крошечки Зоенька и Женечка! Любимые мои!
Очень прошу вас, дорогие доченьки: слушайтесь бабушку, не огорчайте ее, помогайте во всем.
Я скоро приду домой». А бабушку Софью Антонина Васильевна просила дать принесшей ей письмо женщине кормовой свеклы: ее маленькие дети и вся семья голодали. Даже в аду мучений Антонина Васильевна думала, как помочь страждущим.
«Память живет в сердцах, в мемориальных плитах»…
19 марта арестованных разбудили около 3 часов утра. Чувствуя, что их увозят на гибель, что они уже никогда не увидят любимых и родных, детей, мужей, жен, родителей, близких, они держались не теряя мужества и человеческого достоинства. Их привезли на грузовике на Коломенское кладбище, где был заранее выкопан глубокий ров, и по четверо в ряд ставили на его краю. Патриоты умирали со словами: «За Родину!» Антонине Васильевне Гусевой незадолго до гибели исполнилось 36 лет.
Память о героях-полиграфистах, расстрелянных фашистами, живет в нашем городе: в названии улицы, в экспозициях городского и школьных музеев, комнат боевой славы, их имена увековечены в сердцах благодарных великолучан, в стихах и прозе.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 года отважные патриоты-полиграфисты были награждены посмертно орденами Отечественной войны II степени, а руководитель группы В.И. Цветков - орденом Отечественной войны I степени.
Любовь не умирает
Не расскажешь, не опишешь словами, сколько пережили сестры Гусевы и их бабушка Софья Трофимовна, узнав о расстреле мамочки и дочери. Зоя и Женя много раз видели любимую маму во сне. И просыпались в слезах, жалея, что это всего лишь сон и нельзя вернуться в счастливое довоенное детство, когда мамочка была рядом. Бывало, скрипнет дверь, а им кажется, что войдет мама - и счастью снова не будет конца. Мамины лучистые, добрые глаза, мамина сияющая улыбка - не было на свете большей радости. Было так трудно смириться с мыслью: мама больше никогда не войдет в дом своей легкой походкой, не засмеется веселым и звонким колокольчиком, не пожалеет, не приласкает, не приголубит, ничего не посоветует. Так хотелось прижаться к ее теплым рукам, обнять крепко-крепко… Всю свою жизнь Зоя и Женя чувствуют нерасторжимую связь с мамой. Любовь и память не умирают! У Бога нет мертвых! Мама всегда помогает им из Вечности своей горячей молитвой пред Господом.
Забота о семье
Пока была жива бабушка, Зоя и Женя чувствовали себя защищенными, у них сохранялась семья. С детства приученные к послушанию и уважению к старшим, они старались не огорчать Софью Трофимовну, пережившую много горя. Когда бабушке нездоровилось, заботливо ухаживали, приберегали для нее что-то вкусненькое, когда их угощали сердобольные соседки, жалевшие сироток.
Весной 1942 года было особенно голодно. Семенную картошку берегли для посадки, но она таяла на глазах. Зоя со взрослыми соседками ходила на печины в Рябики. Там в подпольях сгоревших от бомбежек и обстрелов домов, называемых печинами, где никто не жил, под завалами кирпича и обгоревших бревен они находили прошлогоднюю картошку, сырую и обгоревшую, полупеченую. Бережно, как драгоценность, несли ее домой. Зоя принесла и чечевицу, наполовину перемешанную с битым стеклом. Перебрали ее и сварили незабываемый суп. Путь к печинам был очень трудный. Переходили через Ловать по лесинам, а возвращались по опасному висячему мосту. В мае 1942-го огород посадили благодаря принесенным хрупкой маленькой Зоей двум чугункам картошки, порезав ее по глазкам, чтобы получилось побольше бороздок. Знали: впереди такая же суровая и голодная зима, когда не будет ни лебеды, ни мокрицы, ни сныти с крапивой, а помощи ждать неоткуда. Но посаженную и раздобытую с таким трудом картошку - почти половину - выкопали голодавшие немцы. Среди бела дня они копали ее на огороде и уносили в ведрах. Соседки немцам говорили, что здесь живут сиротки, и некоторые из них уходили, а другие бессовестно наполняли ведра сиротской картошкой.
«Хлеб со жмыхом казался лакомством»
Через 2,5 месяца после расстрела мамы в семью Гусевых пришло новое горе: 3 июня 1942 года умерла бабушка Софья. Доски, хранившиеся с довоенного времени для обшивки дома, пригодились, чтобы сколотить гроб. Софья Трофимовна умерла дома, вернувшись после службы из Казанской церкви (оккупировав город, фашисты открыли храм). На третий день после отпевания похоронили Софью Трофимовну на родовом Казанском кладбище. Провожая бабушку в последний путь, плачущие внучки несли крышку гроба.
Так 12-летняя Зоя и 11-летняя Женя остались совсем одни. Из воспоминаний Зои Георгиевны (записано 5 мая 2015 года): «Жизнь наша была горькой, безрадостной. Голодали. Мерзли. Прятались от бомбежек и обстрелов. Боялись немцев, шнырявших по дворам. Хлебушек напополам со жмыхом казался лакомством. Первое время добрая соседка Мария Ивановна Кодак приютила нас у себя. Спасаясь от бомбежек, лето и осень жили в их теплом подвале. Питались похлебкой из лебеды и крапивы. Исхудали так, что платья стали велики на пять размеров.
Помогала нам и мамина знакомая - заботливая А. Кузнецова, жившая на Богдановском. Она погибла от шальной пули, когда переходила дорогу на нашей улице, неся котелок с похлебкой… На Сеньковском жили знакомые нашей семьи, которых звали ласково - Петруша и Доруша. Их единственная дочь Дуняша погибла от фашистского снаряда в своем доме у окна. Родители похоронили ее на огороде за сараем…»
Милостью Божией пережили ад на земле
Зоя Георгиевна с волнением вспоминает о пережитом горе казавшегося бесконечным военного лихолетья:
«Прятались от бомбежек и обстрелов в своем подвале и в склепе на Казанском кладбище. Накрепко запомнив, как учила молиться бабушка Софья, днем и ночью повторяли спасительную Ангельскую молитву «Трисвятое»: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» «И Господь, Матерь Божия, Ангелы Хранители нас оберегали, защищали, спасали и хранили по молитвам наших крепко веровавших мамочки и бабушки…»
Бывало, во время бомбежек и артобстрелов часами прятались в склепе на кладбище, спасаясь от гибели. Спускались в склеп по лесенке и пережидали, пока не затихнет стрельба. Немцы стреляли с Богдановского, наши - с высотки, где сегодня находится «Водоканал». Казалось, взрывалось и горело все вокруг: деревья, дома, земля и небо, даже воздух. Въедливый запах гари преследовал повсюду. Зоя видела, как обрушился взорванный железнодорожный мост. Осталась в ее памяти страшная картина: падение трубы электростанции. Главная, огромная труба сначала поднялась вверх, оторвалась от земли, а потом вдруг повернулась в воздухе какой-то неведомой силой и стала медленно опускаться вниз, разрушаясь на части. Зоя вспомнила слова отца: «От электростанции - свет и жизнь». Позже рухнула труба ТЭЦ - и не стало ни света, ни тепла. Потом был взорван мост через Ловать. Взрыв был такой силы, что колыхнулась земля.
Однажды, услышав выстрелы совсем близко, девочки прыгнули в подвал. Стрельба усилилась - и они сидели ни живы ни мертвы, десятки раз повторяя «Святый Боже…» и боясь пошевелиться. Снаряды ухали рядом с домом. Вылезли, когда стрельба затихла, и оторопели - от соседнего дома уцелела только одна стена…
В другой раз снаряд гулко разорвался под окном, и в темноте стало светло так, что хоть нитку в иголку вдевай. Иконы в домашнем иконостасе были целехоньки, даже с места не сдвинулись. Окна распахнулись настежь, и стекла не разбились.
Помнит Зоя Георгиевна и другой случай: во время жуткой бомбежки они успели спуститься в склеп на Казанском кладбище. Испуганные досмерти, повторяли спасительную «Трисвятую» молитву. Почему-то сидели по сторонам - и вдруг со страшным грохотом, вырванный взрывом, над их головами пролетел и упал у их ног тяжеленный кирпич в цементе. Всего два шага отделяло их от смерти. Но она снова прошла мимо. Видно, молитвы мамы из Царствия Божия пред любимой ею Пресвятой Богородицей спасли: Матерь Божия распростерла любвеобильный омофор милости и защитила от неминуемой беды.
Деревья защитили и сохранили дом
До 17 января 1943 года - освобождения Великих Лук от немецко-фашистских захватчиков - сестры жили на улице Пушкина. Хлебнули лиха сполна.
Из воспоминаний Зои Георгиевны Гусевой (записано 18 июня 2018 г.): «Немцы наш дом обходили стороной. Мы с Женей были маленькие, худющие, измученные войной, очень плохо одетые, едва держались на ногах. В иконостасе у нас всегда горела лампадочка. Только раз немецкий патруль загрохотал в окно, чтобы «потушили свет». До сих пор помню замаскированные немецкие пушки, стоявшие на спуске к берегу Ловати от Екатерининской часовни, разрушенной от бомбежки… К войне привыкнуть нельзя. Но зимой 1943 года, во время жесточайших боев Великолукской наступательной операции, мы не чаяли, что когда-нибудь наступит тишина. Благодарили Спасителя: высокие деревья на Казанском кладбище защитили и сохранили наш дом. Снаряды, взрывы, пули изранили, срезали, как пилой, загубили многие деревья. Бывало, мы наблюдали: летит снаряд и, ударившись о дерево, разрывается… Деревья принимали удары на себя. Так наш дом и устоял».
Хождение по мукам
Из воспоминаний З.Г. Хохловой (записано 27 июня 2019 г.):
«17 января 1943 года 3-я ударная армия выбила фашистов из Великих Лук. Словно гора упала с плеч. Как мы радовались, какие строили планы! Вскоре после освобождения города наши военные приказали нам срочно собираться. Они удивились, что мы, две сироты, живем одни, и решили взять нас с собой. Они двигались в сторону Новосокольников. Помню, что по приезде нас вдоволь накормили кашей, но наутро (по приказу командира) доставили обратно в Великие Луки, потому что за новосокольническую землю еще шли тяжелые бои (Новосокольники освободили 29 января 1944 года). Когда нас везли по Октябрьскому проспекту, мы увидели ужасное, незабываемое зрелище: горы убитых русских и немцев по обе стороны дороги, снег, красный от крови и черный от гари и копоти.
Потом нас повезли в Ваши, где собралось много беспризорных детей, которые, как нам объяснили, хотя продолжается война, не должны жить одни. Оказалось, мы попали в очаг сыпного тифа.
Из Вашей нас отправили в Торопец. Мои валенки промокли насквозь. А когда их поставили сушить, они сгорели на печке. В нашем узелке были еще мамины туфли, которые, за неимением другой обуви, мне пришлось обуть. Так и ехала в холодном вагоне в туфлях...»
Разлука с сестрой
«Следующим пунктом был Вышний Волочок - детский приемник. Добрая нянечка попросила меня помочь ей привязывать бирочки к белью. Я очень грустила, что моя сестренка Женечка заболела и ее положили в изолятор.
Так мы и разлучились на несколько лет: Женю отправили в детский дом под Калинином»…
Рассказывая об этом горе, Зоя Георгиевна не может сдержать слез. Мы вместе плачем, потому что и сегодня, 75 лет спустя, война по-прежнему ранит сердца. Даже воспоминания о ней ранят как пули. Я хорошо помню с детства, как мои родные, пережившие голод, бомбежки, смерть близких, и в 1970-е, и в тяжелые 1990-е годы говорили: «Все можно пережить. Только б не было войны!..» Пережившие военные испытания и сегодня думают так же.
Сыпной тиф
Зоя Георгиевна, словно это было вчера, отчетливо помнит, как внезапно началась у нее тяжелая болезнь: сильный озноб, жар… Температура ползла все выше и выше… Это была не простуда, не ангина, не пневмония, а коварный сыпной тиф. С января по май она лежала в больнице, в тифозном бараке, который называли смертным. Металась в горячке, бредила, теряла сознание. Сновидения были одно страшнее другого. То виделась бабушка Софья, стоящая у окна, - и Зоя, собрав последние силы, еле живая поднималась, а однажды выбежала ей навстречу - и упала без чувств. Добрая тетя Клава принесла ее на руках в палату. То появлялись страшные незнакомцы с рогами и пугали, что зажарят и съедят ее любимую Женечку. То снился крестный, погибший на фронте дядя Миша, принесший крендельки в сахаре и конфеты… Если бы не материнская забота и терпеливые уговоры тети Клавы, не известно, выжила бы Зоя… Нянечка с любовью умоляла съесть хоть ложечку кашки, картошечки, попить - и сердечно радовалась, когда слабенькая Зоенька пошла на поправку. Ее любовь и забота были настоящим чудом!
«У войны не детское лицо»
Но хождения по мукам продолжались. Следующим был детский дом в селе Альняш на Урале - в Фокинском районе Молотовской (с 1940 по 1957 гг.) области, позже переименованной в Пермскую. Сюда Зоя вместе с другими детьми прибыла на теплоходе по реке Каме. О таких девочках, как Зоя, - стихотворение Агнии Барто «В дни войны»:
Глаза девчонки семилетней
Как два потухших огонька.
На детском личике заметней
Большая, тяжкая тоска.
Она молчит, о чем ни спросишь,
Пошутишь с ней - молчит в ответ,
Как будто ей не 7, не 8,
А много-много горьких лет…
Каких только лиц нет у войны! Есть героические и предательские. Есть милосердные и жестокие. Живые и мертвые. Мужские и женские, молодые и пожилые. Но самые печальные - лица детские. Чистые. Наивные. Доверчивые. Беспомощные. Плачущие. Беззащитные. Обреченные… Не забудешь, даже увидев не в жизни, а в документальных фильмах, лица детей, оказавшихся в первую очередь жертвами военного лихолетья.
Детский дом на Урале
23.01.1943 года было обнародовано очень важное Постановление Совета Народных Комиссаров «Об устройстве детей, оставшихся без родителей». Именно оно определило многие детские судьбы, помогло преодолеть детскую безнадзорность и беспризорность.
Зоя Георгиевна с великой благодарностью вспоминает Альняшский детский дом, давший ей рабочую путевку в жизнь:
«Здесь я закончила 5-7 классы средней школы. Наши воспитатели были чуть старше нас. Но умели успокоить испуганных, понять обиженных, утешить плачущих, усмирить чересчур агрессивных и ожесточившихся.
Многие дети были серьезно больны, истощенные, с чесоткой и коростой, вшами. Воспитатели и медсестра относились к нам как к родным, приносили из дома что-то повкуснее, хоть и сами жили впроголодь, старались нас порадовать, согревая иззябшие души своим добрым вниманием и сердечным теплом. Жалели нас, видевших горе, смерть родных, лишившихся семьи и крова. Трудностей было много. Не было теплой одежды и обуви. Не хватало белья и посуды. Не видели мы красивых игрушек, кукол, подарков».
Альняш. Рабочая путевка в жизнь
Альняш в переводе с тюркского - «гнездовье белых лебедей». Лебеди и поныне делают там остановку на перелетах и по месяцу гостят в Альняше. Жители Фокинского района не только снабжали фронт теплой одеждой и продовольствием. Они проявили лучшие человеческие качества, приняв обездоленных войной детей. 137 детей со сложными характерами, изломанными судьбами поселились в двухэтажном деревянном доме, принадлежавшем барской семье.
Вначале спали кто на топчанах, кто - на полу. Много неприятностей доставляли клопы. Коек и матрацев не хватало - их уступали девочкам и больным. Зоя Георгиевна вспоминает, как ее сверстники и ребята постарше радовались выданной им форменной одежде: «Мальчиков украсили синие сатиновые рубашки, солдатское обмундирование, ботинки с галошами. Девочкам выдали синие сатиновые платья, коричневые юбки и теплые шерстяные кофты, береты, боты. Нам вечно хотелось есть, хотя кормили три раза, но не досыта. Чего мы только не ели: липовые листочки и цветочки, дягили, вкусные, как домашняя морковка, лопухи-репейники (с их стебля кожура снималась как с банана), радовались сырой картошке, морковке, свекле, брюкве, репе. Мальчишки выловили диких голубей, ежей, раков»…
Заслуженные награды
Бесценны воспоминания З.Г. Гусевой: «Здесь я закончила Ремесленное училище и начала работать на Молотовском заводе токарем. Профессиональная подготовка моих ровесников с 14 лет проходила в системе Трудовых Резервов».
В годы войны в Молотовскую область было направлено 124 промышленных предприятия из Москвы и Ленинграда, с Украины и Белоруссии. Восемь заводов выпускали боеприпасы для фронта.
Окончив училище токарем 3 разряда, через два года получила повышенный 5-й разряд. Очень старалась, выполняла план на 200%. В детском доме за хорошую учебу меня наградили валенками. Я вступила в комсомол, была активисткой, шефствовала над малышами, опекала их и очень жалела, помня о своем военном детстве. В Ремесленном училище за успешную учебу и хорошую работу на практике мне подарили костюм с блузкой, а на заводе дали премию и шерстяное платье песочного цвета, которое я долго носила».
Счастливое утро Победы
В моем сердце живут воспоминания Зои Георгиевны:
«День Победы навсегда остался для меня самым дорогим праздником. Он и по сей день «порохом пропах, это радость со слезами на глазах…»
О Победе мы узнали ранним весенним утром 9 мая. Дежурный воспитатель громко и радостно восклицал: «Победа! Пришла Победа! Фашисты капитулировали!» Мы все мгновенно проснулись. Это было самое незабываемое, самое счастливое утро в жизни! Солнечное, с небольшим морозцем и соловьиными трелями! Радовались люди и природа! Небо и земля! Эту неиссякаемую, безграничную радость не передать! День тот не похож ни на один другой в жизни! Мы обнимались, целовались. И горько плакали, потому что беспощадная война отняла у многих из нас самых дорогих, любимых, единственных - матерей, отцов, детей, родных, близких, друзей…
А вечером мы смотрели фильм-эпопею «Разгром немцев под Москвой». Удивлялись, плакали и радовались…»
Встреча с сестрой
Когда Зоя узнала, что ее сестру Женю из детского дома в Калининской области жена маминого брата (погибшего на фронте дяди Михаила) забрала к себе, что она живет у тети Марии в городе Черкесске, не раздумывая, решила повидаться. Из училища не отпускали - и Зоя сбежала. По дороге в Черкесск у нее украли чемодан. Осталась без документов, одежды, еды и без гроша денег. Благодаря добрым людям добралась до Ставропольского края. Женя училась в педагогическом техникуме и несказанно обрадовалась встрече с любимой сестрой! 50 лет Евгения Георгиевна работала учителем русского языка и литературы и директором школы в Крапивинском районе Кемеровской области. Вышла замуж по любви. Вместе с мужем, Захаром Яковлевичем, вырастили достойную смену - троих хороших, заботливых детей. В настоящее время живет у дочери в городе Кемерово.
Еще три года Зоя работала помощником повара в родном Альняшском детском доме. И хотя младший мамин брат, Леонид Васильевич Гусев, директор школы ФЗО в Ленинграде, настойчиво приглашал Зою к себе, она решила вернуться на родину - в Великие Луки.
Няня-квартирантка
В 1949 году Зоя приехала в родной город, который быстро залечивал раны от войны. Благодаря трудовой доблести великолучан, город воскрес, возродился из руин и пепелищ. Для наших земляков - фронтовиков и тружеников тыла возрождение родного города стало вторым фронтом.
В родительском доме Гусевых на улице Пушкина, 26 тогда жило десять семей… Война разлучила Зою с родным городом на целых шесть лет. Она долго стояла у родного дома, который столько раз снился во сне, вспоминая детство - счастливое довоенное и горькое - военное… Встретилась с соседями, не ожидавшими, что Зоя вернется. Ей давали разные советы, как выселить незаконных жильцов из своего дома, но Зоя не последовала им. Дом уцелел, но семьи с детьми на улицу не выгонишь… Совесть не позволила добиваться справедливости. Ее жизнь в Великих Луках началась на родной улице Пушкина, но теперь на квартире у довоенной соседки. Нянчила ее четверых детей мал мала меньше, стирала, убирала, готовила.
«Несу, бывало, хряпу поросенку, - рассказывает Зоя Георгиевна, - а в ведре плавает картофелинка в мундирах. Выну, очищу - и съем. Вечно голодная, мечтала вдоволь наесться хлеба. Вечером хозяйка разделит маленькую саечку (за 7 копеек) на несколько лусточек (так она называла дольки), а если даст к чаю по два кусочка сахара, - это праздничный ужин! Так я жила целый год на няньках».
И улыбнулось счастье
Зоя Георгиевна продолжает рассказ: «Потом хозяин, Лев Дмитриевич, помог устроиться на работу в типографию. Я хотела, как мама, быть наборщицей, но было только место печатницы. А потом и дом наш освободился, квартиранты получили жилье, но уезжая, забрали все до шумины, ничего не оставили. Когда я вошла, увидела голые стены. Но не отчаялась. Ведь в родном доме и стены помогают! А жить в родном мирном городе - счастье!
На работу я каждое утро шла с радостью. Училась у коллег, на практике, окончила курсы. Старалась работать на совесть. Многие работники типографии хорошо знали мою маму. Разве я могла ее подвести? Мне очень хотелось быть похожей на мою мамочку. Такой же умелой, добросовестной, трудолюбивой, уважительной к людям. Долго хранились дома резиновые детские галоши, в которых я ходила на работу первое время. Помню сшитые у портнихи два ситцевых платьица: зеленое - алыми земляничками, для работы, и нарядное - шестиклинка с крылышками».
Надежный тыл - любимая семья
В 1954 году в жизни 23-летней Зои Гусевой произошло очень важное и радостное событие: она встретила свою любовь - первую и единственную, на всю жизнь, «до самой березки».
К общей радости, любовь с первого знакомства оказалась верной, крепкой и счастливой. Ее суженый, Иван Трофимович Хохлов, уроженец деревни Заболотье Новосокольнического района, отличался золотым характером, добрым нравом, порядочностью и неиссякаемым трудолюбием. Иван Трофимович пережил столько тяжелейших испытаний, что о его судьбе вполне можно было написать повесть «Всем смертям назло». Малолетний узник одного из самых страшных детских концлагерей под Ригой, Иван чудом остался жив. 14-летний подросток наравне со взрослыми выполнял очень тяжелые работы по укладке рельсов и шпал. Если бы не удачный побег, навряд ли выжил бы в аду «Саласпилса», где сотни его сверстников были заживо сожжены фашистами. Много лет ему снился побег: как бежал по реке, прятался в камышах и осоке, нырял и, задыхаясь без воздуха, сидел на дне, чтобы спастись от погони гестаповцев с овчарками.
В любви и согласии Иван Трофимович и Зоя Георгиевна Хохловы воспитали сыновей Валерия (1955 г.р.) и Евгения (1957 г.р.): добрых, отзывчивых, трудолюбивых:
Валерий, успешно окончив Профессиональный лицей имени А. Матросова, стал первоклассным слесарем и долгие годы работал на ВЗВА. Потом, как отец, получил специальность водителя и трудился шофером в «Горводоканале».
Евгений после службы в 76-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии окончил Псковский политехнический институт, живет и трудится в Пскове. Оба сына создали дружные и любящие семьи, воспитали честных и заботливых детей.
Большая и дружная семья - благословение Божие - лучшая награда Господа. Недолго любящие супруги Зоя и Иван жили вдвоем: сначала родились два сына-богатыря, потом появились две невестки, женились четыре внука и подарили шесть правнуков - всего 20 любящих, самых близких, всегда готовых помочь, поддержать. Милость Божия! Как в молитве, Зоя Георгиевна увидела «сыны сынов своих даже до третьего и четвертого рода». Сегодня осталось 17 членов семьи. К сожалению, рано ушли из жизни от тяжелых болезней любимый муж Иван Трофимович, дорогой сын Валерий и его жена Надежда.
«Мне есть за кого молиться и кого поминать: в церковной и домашней молитвах пред моей любимой Заступницей - образом Матери Божией Казанской. Всегда с надеждой на милость Божию иду в свою любимую с детства церковь Казанской Божией Матери. Слава Богу за все Его милости: долгую жизнь под мирным небом, за семью.
Господь соединил нас с Иваном в 1954 году. Мы и свадьбу золотую отпраздновали в кругу родных и близких, и жили в любви и радости, пока Господь не призвал моего Ивана. Поминаю его и надеюсь на Божию милость и встречу в вечной жизни… Но еще очень хочется жить, радоваться красоте Божьего дивного мира, родным, трудиться на своей землице»… - говорит Зоя Георгиевна, которую хорошо знают и любят прихожане храма Казанской Божией Матери.
Благодатное попечение
В 2015 году Зоя Георгиевна рассказала настоятелю Казанской церкви протоиерею отцу Александру (Яковлеву) о расстрелянном фашистами священнике батюшке Михаиле. Зоя в детстве знала отца Михаила и его сыновей - Володю и Мишу. В начале войны (по собственной инициативе или просьбе отца) добросовестные дети священника очистили от мусора три склепа на Казанском кладбище, благодаря которым народ с ближайших улиц и прихожане храма спасались от бомбежек и снарядов. Зоина бабушка рассказывала, что в годы гонений на Церковь отец Михаил, верный Господу, был заключен богоборцами в тюрьму.
Батюшка Михаил, пастырь добрый, очень любивший детей, служил настоятелем в церкви Казанской Божией Матери. В 1941 году он был расстрелян гитлеровскими палачами. Похоронили его на Казанском кладбище. Долгие годы его могилка была безымянной. На ней вырос огромный куст сирени…
По благословению Преосвященнейшего Владыки Сергия, епископа Великолукского и Невельского, стараниями протоиерея Александра (Яковлева) в 2017 году оформлена могила батюшки Михаила. Установлены гранитный намогильный Крест и красивая чугунная ограда на месте упокоения мученика отца Михаила, пострадавшего за веру от фашистских извергов. Прихожане храма с благоговением останавливаются у батюшкиной могилы, читают Евангельские строки на гранитной плите и возлагают цветы, поминают священника в церковных и келейных молитвах. Если бы не заботливая Зоя Георгиевна, которой Господь поручил это благодатное попечение, люди не узнали имени батюшки-мученика.
Вспоминает тепло и сердечно
Приятно слышать, как Зоя Георгиевна с любовью и уважением рассказывает о родном коллективе Великолукской городской типографии, где она честно и добросовестно трудилась долгие 46 лет, о дорогих коллегах, директоре Юрии Михайловиче Позднякове, об ударном труде соратников, благодаря которому наша типография славилась не только в России, но и за рубежом. Мы с интересом рассматривали исторические фотографии конца 1940-х - 1990-х годов, на которых запечатлены будни и праздники полиграфистов. Зоя Георгиевна всегда дорожила добрыми взаимоотношениями с коллегами, которые ценили и уважали ее за мастерство и инициативность в работе, неиссякаемое трудолюбие, надежность и отзывчивость, умение подставить плечо, вовремя подсказать, посоветовать, помочь. Она щедро делилась с молодыми богатыми знаниями и плодотворным опытом.
«Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд»
Когда в праздничные дни Зоя Георгиевна наряжается в строгий костюм и белую кофточку, прохожие дарят ей цветы, просят разрешения сфотографироваться - так чудесно она выглядит! Идти рядом с нею почетно под малиновый перезвон наград, украшающих парадный костюм. Их не счесть на груди - справа и слева сверху донизу. Всего 24 награды!
Особенно дороги медали «Великие Луки - Город воинской славы», «Великим Лукам 850 лет», медаль Г.К. Жукова и знак «Фронтовик партизан-подпольщик. 1941-1945 гг.», почетный знак «Ветеран труда»…
«Благодарность - великое приобретение»
Зоя Георгиевна любит Господа и ближних, активна, любознательна, трудолюбива, как в молодости. Годы к ней не безжалостны, а милостивы - не уносят обаяния и женственности: лицо - симпатичное, фигура - стройная! Она неустанно благодарит Господа за то, что мы так хорошо живем в нашем красивейшем мирном городе Великие Луки - одном из малых городов, где родилась великая Россия!
Она искренне радуется встречам с родственниками (и добрым известиям от живущих далеко), с ветеранами, малолетними узниками, детьми войны. Мечтает, чтобы жили без войны, под мирным небом дети и взрослые Украины. Много лет ее приглашали на встречи со школьниками, лицеистами, студентами, о чем рассказывают чудесные поздравления и фотографии из богатейшего семейного архива. Как о большом и радостном событии Зоя Георгиевна вспоминает о теплом и сердечном поздравлении с Днем Победы Дениса Валерьевича Мунштукова, генерального директора ЗАО «ЗЭТО», депутата Великолукской городской Думы 6-го созыва, помощника депутата Государственной думы.
Она с удовольствием трудится на своем огороде, ухаживает за курочками. Любит выращивать овощи, ягоды, картошечку. В палисаднике благоухают цветы. Дома красуются на окнах разноцветные глоксинии, герани, чудесная фиолетовая «Дружная семейка» (альхименес). Подаренные добрейшей Зоей Георгиевной красавицы гортензии стоят у меня целую неделю, словно свежесрезанные…
Радуют вниманием сын Евгений и его жена Наталья, часто навещают, заботятся, во всем помогают, звонят. Добросердечны к бабушке и любимые четверо внуков, а четыре милые невестушки для нее как родные доченьки: Александр и его жена Людмила, Иван с супругой Светланой, Михаил и его жена Мария, Роман с супругой Викторией. Благословил милостивый Господь двумя правнуками: Степаном и Мишенькой и четырьмя правнучками: Софией, Настенькой, Елизаветой и Поленькой.
Всех помнит, за всех молится, не забывает поздравить с памятными датами любвеобильная бабушка, а это и есть счастье: искреннее соучастие, благодарность, тепло и сердечность, которых не купишь ни за какие деньги!
Милая Зоя Георгиевна! От всего сердца желаю Вам милости и помощи Божией. Живите в добром здравии долго и счастливо, украшая наш город. Радости Вам светлой, мира душевного, крепости духовной и телесной! Пусть всегда будет о чем мечтать, кого любить и от чего быть счастливой! Пусть согревают сердце искренняя любовь, участие и забота родных и близких.
Дорогая Зоя Георгиевна!
Это трогательное стихотворение поэтессы Валентины Салий Вам очень понравится:
Детям, пережившим войну,
Поклониться нужно до земли!
В поле, в оккупации, в плену
Продержались, выжили, смогли!
Дочери страны! Ее сыны!
Чистые пред Родиной и Богом!
На земле осталось Вас немного,
Девочки и мальчики войны.
Мира Вам, здоровья, долголетья,
Доброты, душевного тепла!
И пускай нигде на целом свете
Детство вновь не отберет война.
О. КОНЕЕВА
Создано: 05.08.2019 12:58