Домашний учитель
В октябре 1858 года в дом Корвин-Круковских вошел 45-летний домашний учитель Иосиф Игнатьевич Малевич, который потом долгое время был связан с этим семейством.
Домашние педагоги нанимались в России дворянством, не желающим воспитывать своих детей в казенных учебных заведениях. Такая форма обучения четко регламентировалась законом. Родители должны были сообщать учебному начальству о принятом на службу педагоге, а тому надо было иметь свидетельство определенного образца и разрешение от инспектора народных училищ, который передавал сведения о таких учителях в Министерство народного просвещения.
Такая служба приравнивалась к государственной и давала некоторые преимущества:
- имеющие университетский диплом 1-й степени или ученую степень, пользовались правами личных дворян;
- через 25 лет наставник, подготовивший к университету не менее 3-х воспитанников, получал звание заслуженного;
- по достижении старости те, кто не имел достаточного содержания, получал пожизненное пособие;
- за заслуги в деле народного образования домашние учителя и наставники награждались серебряными и золотыми медалями, правда, с них взыскивалась плата за изготовление этих медалей.
Таким учителем и был сын мелкопоместного дворянина, поляк И.И. Малевич, родившийся в 1813 году в Креславле Витебской губернии. Там же он окончил шестиклассное училище и выдержал экзамен на чин домашнего учителя, в котором служил почти 40 лет и воспитал не один десяток ребят, ставших впоследствии образованными людьми. Среди них были и пятеро братьев Семевских, из которых Василий Иванович стал историком, а Михаил Иванович – историком, журналистом, основателем журнала «Русская старина» и оба - известными общественными деятелями. Имя последнего носит Великолукская городская библиотека. Обучал Малевич и детей С.В. Корвин-Круковского, брата отца Ковалевской и их близкого родственника Круковского-Чирикова.
О методах своей работы с учениками Малевич сам рассказал, по просьбе М.И. Семевского, на страницах названного журнала, когда ему было 77 лет. Его некоторые мысли, методы и приемы актуальны и сегодня. Остановимся на них.
«Каждое специальное дело тогда может с успехом продвигаться вперед, - писал Малевич - когда оно, совершаясь без значительных перерывов, составляет любимый предмет специалиста…
Удаляясь всегда от рутины, которая не может иметь место при самосовершенствовании, я не увлекался необдуманно и всем новым, а поставлял себе непременною обязанностью вникнуть и изучить каждый способ, каждую новую мысль в преподавании, и только после зрелого обсуждения принимал те или другие положения, … указания и, таким образом, дополнял или заменял в некоторых частностях принятую мной методу…
Наставник в первый же период своей деятельности должен раскрыть, должен вызвать все те человеческие способности, которыми природа наградила его питомца: задача немаловажная, а иногда и весьма трудная, если обстоятельства не благоприятствовали или помогали естественному развитию ребенка. И вот, в этот период я всегда стремился не учить тому или другому, но развивать постепенно те врожденные способности, которые обнаруживаются явственнее всего и переход от которых к другим, более скрытым, будет возможен при благоразумной методе…
Знакомить с предметами, вызвать суждения, самые доступные возрасту, заставить ученика углубляться, сосредотачивать внимание и мысль, делать сравнения, противоположения, выводы, заключения, и всегда … ясно и просто излагать их, - вот что было первыми моими занятиями с учеником, приступившим к умственной работе.
В занятиях моих строго соблюдалась постепенность перехода от известного, доступного ученику по объему прочитанного и по содержанию, к менее или вовсе неизвестному от самого простого периода к более сложному, составляющему пословицу, анекдот или небольшой рассказ, и так далее до возможно больших статей.
Замечательный успех, в этих развивающих занятиях, давал мне возможность … присоединять постепенно и сознательно знакомство с правилами родного языка и таким образом переходить самым незаметным, но рациональным способом к одному из важнейших и необходимейших для последующего образования предмету - отечественному языку…
Не лишнее будет сказать… о привитии ученику одного из важнейших качеств в человеке… – любовь к занятиям и вообще трудолюбие …
С первых моих занятий с учеником я вообще постоянно заботился о том, чтобы самая незначительная, даже ничтожная работа, была, по возможности, исполнена хорошо, отчетливо и своевременно, а потому всякий самостоятельный труд, не превышая ни в коем случае силы питомца, должен быть доступным в полном смысле этого слова…»
Далее Малевич рассказывает о преподавании русского языка и словесности, математики, а потом переходит к географии и истории.
«География. Метода преподавания … имеет в своем основании не анализ, а синтез и вполне согласна с неопровержимым положением Песталоцци: переходить всегда от известного к неизвестному, от близких окружающих человека предметов к дальним, менее или вовсе неизвестным…
Может ли быть естественнее, как начинать землеведение с той местности, которая более или менее знакома учащимся?... Знакомил с нею и со всем тем, что только можно было встретить, но не иначе, как чертивши план странствования на бумаге или доске и доводил таким образом до уездного города …От своего уезда переходили мы в другие, той же губернии, изучение которых, сопровождавшееся непременным черчением карты, было успешнее, и мало-помалу знакомились со всею губернией. Потом брали ближайшую к месту жительства губернию … Само собой разумеется, что черчение, как необходимое условие полного знания местности, было непременною принадлежностью каждого урока. …При такой методе Софья Васильевна, покончила Европейскую Россию, изучила Азиатскую, а потом пришла к подобному же обозрению государств, ближайших к России и затем всей Европы. От этой последней перешли мы к Азии, потом Африке, наконец, к Америке и Австралии, не отклоняясь от всех прежних условий… Я посвящал небольшую часть урока чтению статей, некоторых мест из обширных сочинений, относящихся … к физическому обозрению разных мест земного шара или государств.
Всеобщая история. Я отдавал всегда преимущество, при обозрении событий древнего мира, этнографическому способу, тесно соединенному с синхронистическим … Чтобы основательно изучить древнюю историю … ученику не-обходимо, по крайней мере при первых опытах, предложить образцы составления таблиц, указав на способ распределения хронологического материала, на отделение необходимого от менее важного … ученик обязан усвоить себе все, что им отмечено, та-ким образом, чтобы знать не только год какого-нибудь фак-та, но и рассказать, что происходило одновременно в существующих тогда государствах…
В преподавании истории я наблюдал, чтобы мое повествование было просто, ясно, понятно и живо. Избегая многословия … я старался приблизиться к обыкновенному рассказу или беседе…
Предохраняя взгляд питомцев от низкого понимания жизни и вести … к высшим интересам, указывать на мрачные картины, с целью возбудить справедливое отвращение от всего дурного, от всего недостойного честного человека и осветить, с другой стороны, идеал прекрасного, великого и достойного подражания, - вот некоторые условия … строго исполнявшиеся мною при преподавании истории… Сверх того … я считал весьма полезным читать, в оставшееся от уроков время, пространную «Всеобщую историю» К.Ф. Беккера, но читать только то, что уже пройдено … это служило и возобновлением в памяти известных уже фактов, и более обширным их пониманием.
История России. Преподавание отечественной истории должно стать довершением тех непременных и дорогих для сердца начал, которые, вселяясь в душу ребенка с колыбели, усиливаются с возрастом и порождают, наконец, святую неизменную и горячую любовь к родине. В стремлении к этой цели преподаватель не довольствуется уже верным изложением событий: у него другая, высшая цель. Он указывает на события, как на источник, из которого воспитанник почерпает качества, свойственные доблестному гражданину. Он благоговеет перед великими подвигами сынов России и, проникнутый сам святыми чувствами к родной земле, зжигает мало-помалу в питомце неугасимый светильник высокой любви к отечеству, любви, готовой всегда жертвовать всеми своими силами, всем достоянием и самой жизнью… Нет страницы и места, взятого из истории, из которых опытный и дальновидный наставник не повлиял бы тем или иным путем на свежие, восприимчивые силы своего воспитанника …»
Знакомясь с воспоминаниями Малевича, поражаешься тому, насколько он мастерски и творчески владел педагогическими приемами и методами, которые сегодня почему-то называют инновационными. Об одном из них рассказала сама Ковалевская в своих «Воспоминаниях». Как-то из Москвы в Полибино, на лето, приехала вдова двоюродного брата отца с 16-летним сыном. Залюбленный мамой Мишель мечтал стать художником и изучать искусство, путешествуя по Европе. Мать уговаривала его подготовиться к поступлению в гимназию для получения общего образования. На занятия математикой с Малевичем юноша согласился крайне неохотно, и учителю, даже вместе с матерью, никак не удавалось настроить Мишеля на серьезную учебу. «Мишелю нужен товарищ,- решил Малевич. И за неимением лучшего выбор пал на меня», - пишет Ковалевская. Соня поняла свою роль «подсадной утки» и «напрягала все усилия, чтобы быть на высоте возложенной на нее миссии». Кузену стало стыдно отставать от девочки, которая была моложе его на полтора года. «Кто же таких пустяков не понимает!» - стал теперь говорить он в ответ на задаваемые ему вопросы. В результате за лето был пройден большой курс алгебры и геометрии.
Заметим, что знания учителя не отличались обширностью, но то немногое, чему его выучили, он знал твердо и хорошо, да и питал он больше интереса к гуманитарным наукам, нежели к естествознанию и математике.
Обучением детей Корвин-Круковских Малевич занимался с 1858-го по начало 1868 г. Вначале он занимался с Анютой и Соней, а когда Феде исполнилось восемь лет, то и с ним вплоть до поступления мальчика в петербургскую гимназию. После этого Малевич переехал к Невельскому уездному предводителю дворянства Н. И. Евреинову, а в 1871 году он по приглашению генерала В. В. Корвин-Круковского переехал жить на покой в Полибино». После смерти Василия Васильевича Малевич оставался в семье Корвин-Круковских и еще в 1877 г. проживал в Полибине, присматривая за постройкой часовни на могиле генерала.
«Гувернер оказался тихим и знающим человеком, давал превосходные уроки, но собственно на воспитание мое имел мало влияния», - писала Ковалевская и в своих «Воспоминаниях» уделила ему не так уж много места. (Участь всех добросовестных, скромных и добрых учителей!). Но в той же повести она отметила, что его уроки сильно повлияли на ее развитие. Поэтому Малевич заслуживает видного места в биографии Софьи Васильевны, которую он учил почти треть всей ее сознательной жизни.
«В доме Круковских Малевич держал себя как человек совсем маленький, старался всем угодить или по крайней мере никому не делал неприятного, – писала Е.Ф. Литвинова. – Это был неизменный партнер генерала в карточной игре, молчаливый, почтительный обожатель генеральши. Он избегал столкновений с «характерной» англичанкой и не принимал участия в спорах. Уступчивый в мелочах жизни, Малевич беспрепятственно мог делать дело в то время, как другие спорили о словах. Но когда дело касалось прямых интересов его питомцев, этот смирный человек был и храбр, и настойчив. Например, считая вредным продолжать домашнее образование своего ученика, сына Корвин-Круковского (избалованного женским вниманием), он советовал поместить его непременно в одну из петербургских гимназий», что не понравилось родителям, которые лишь через год последовали этому совету (но, как показала жизнь, опоздали).
«Малевич нашел в доме Круковских простор и досуг для собственных занятий. Детей в семье было трое: старшая дочь была девушкой в возрасте и учению уделяла немного времени, а больше занималась чтением; младший сын был еще мал, и Малевич многие годы, строго говоря, занимался одною только Ковалевской. Он не терял времени и, пользуясь предоставленными ему средствами, следил за успехами педагогики. Живя в довольстве, в деревенской тиши, Малевич много размышлял о своем деле, обсуждал методы и, что самое главное, неуклонно чуждался рутины и шел вперед. Он писал: «Остановиться на выработанном или довольствоваться сделанным - значит отстать от непрерывного движения человеческой мысли, а потому постоянное развитие и самосовершенствование в каждом деле, а тем более учебном, есть существенная необходимость. Да и в силах ли, в состоянии ли развивать своих питомцев тот, кто остановился в своем развитии»...
В свободное от занятий время Малевич был товарищем своей ученицы: болтал с нею о том-другом, часто детским наивным образом заставлял ученицу увлекаться и с удовольствием развивал перед нею свои взгляды и мнения о разных предметах. Малевичу в то время было пятьдесят лет, но благодаря живому характеру и любви к детям он разделял с ученицей даже ее детские забавы: запускал при осеннем ветре огромного змея, играл в мячик - и тут же внимательно следил за нею, наблюдал и изучал ее сложный внутренний мир, задумываясь над ее будущностью. Он желал, чтобы судьба лишила ее избытка земных благ, чтобы она не пошла избитым путем других знатных и богатых девушек, а заняла бы высокое место в литературном мире; но в то же время тревожился, не слишком ли далеко зашли они в математике, и, чтобы успокоить себя, откровенно беседовал с отцом ученицы, высказывая опасения, что быстрые успехи в науках могут довести до результата противоположного ожидаемому, то есть она может пойти не-обычным путем. В то время женщины уже стремились к высшему образованию. И эта двойственность желаний является нам вполне понятной в Малевиче.
Малевич, конечно, знал, что жизнь людей, идущих торным путем, счастливее жизни личностей, пробивающих новую дорогу. Родители же и воспитатели всегда желают детям счастья прежде всего. Но в то время, когда эти сомнения закрадывались в душу учителя, отец их не разделял; он гордился успехами в математике своей Софьи, но никогда ему не приходило в голову, чтобы она ради математики отказалась от видного положения в свете, на которое могла рассчитывать по своей привлекательной наружности и блестящему уму».
Этот отрывок показывает нам настоящего учителя: умного, наблюдательного, мудрого, но, к сожалению, не очень яркого и запоминающегося.
Ковалевская-ученица глазами учителя
«При первой встрече с Софьей, в октябре 1858 года, я видел в ней восьмилетнюю девочку, довольно крупного сложения, милой и привлекательной наружности, в карих глазах которой светился восприимчивый ум и душевная доброта, - писал Малевич. - С первых же занятий она обнаружила редкое внимание, быстрое усвоение преподанного, совершенную, так сказать, покладистость, точное исполнение требуемого и постоянно хорошее знание уроков…
Софья была серьезным, вдумчивым и правдивым ребенком. Ее никогда не нужно было заставлять учить уроки и вообще исполнять какие-нибудь обязанности; она все это прекрасно знала сама. (Такой же ее вспоминала и госпожа Смит).
При первых уроках арифметики я не заметил у нее особых способностей и любви к этому предмету. Но не прошло и четырех месяцев, как ученица моя на вопрос отца: «Ну что, Софа, полюбила ли ты арифметику?» ответила: «Да, папочка, люблю, она доставляет мне удовольствие» … Чем больше ученица моя успевала в начальных науках, тем больше я приходил к убеждению, что с нею пойду легко и далеко.
Прошли три-четыре года всегда успешных занятий без всяких выдающихся эпизодов, но когда мы в геометрии прошли отношение длины окружности к ее диаметру, то ученица моя на следующем уроке, к моему удивлению, изложила этот вопрос по-своему. Так в 12-13 лет С.В. Ковалевская, в элементарном курсе, обнаружила признаки изобретательного ума. В тот же день я передал этот случай генералу, и он, как старый математик, похвалил изобретательность своей дочери и сказал: «Молодец Софа!» - и, очень обрадованный, пожал крепко мою руку». Желание заслужить похвалу отца и приобрести его любовь было большим стимулом для Сони во время ее занятий, в особенности математикой.
По свидетельству Малевича, арифметикой Соня занималась два с половиной года и к концу этого времени отлично решала даже самые трудные задачи. Увидев это, учитель изучил с ней теорию арифметики Бурдона, принятую в то время в высших учебных заведениях Парижа. После этого она с легкостью и большим интересом освоила курс алгебры Бурдона в двух томах и даже те разделы, которые открывали путь в высшую математику. «В половине курса алгебры приступили к геометрии; на шестом году обучения были закончены планиметрия и стереометрия».
Ковалевская писала: «В особенности хорошо и своеобразно Малевич преподавал арифметику. Однако я должна сознаться, что в первое время, когда я начала учиться, арифметика не особенно меня интересовала. Только ознакомившись несколько с алгеброй, я почувствовала настолько сильное влечение к математике, что стала пренебрегать другими предметами».
«Русским языком ученица моя занималась с удовольствием, - продолжает Иосиф Игнатьевич, - и до такой степени хорошо знала грамматические правила, что когда я дал ей в конце обучения учебник, с целью повторения, то она не нашла в нем для себя ничего нового.
Я часто предлагал ей высказать свое мнение о прочитанном. Основательность суждений, верность и сила приводимых доказательств, верное понимание удивляли меня. Надо было видеть блестящие глаза 15-летней уже девушки, устремленные в какую-то даль и как будто прозревающие оттуда все, что может подкрепить ее суждения и верное понимание предложенного мною вопроса. Я радовался, что она отлично изучила назначение романа, повести и рассказа, песен и духовных стихов, элегий и од, сатиры и эпиграмм. Если бы судьба позволила получить ей высшее образование, увы, недоступное для женщин в наших университетах! Тогда, я был в этом уверен, моя даровитая ученица могла бы занять высокое место в литературном мире. Весьма рано у нее проявилось стремление к стихотворству. Уже в пять лет она увлекалась поэзией до такой степени, что сама сочиняла стишки. Однако со временем математика взяла верх над словесностью и стихотворство было остановлено.
Еще мы занимались с ней географией, всеобщей и российской историями, а по естественным наукам огранчивались популярным изложением общих понятий,… знакомились с важнейшими физическими явлениями в природе. Если в трудных научных предметах моя ученица делала отличные успехи, то в истории России, при своей превосходной памяти и увлекательном даре слова, успехи ее не оставляли желать лучшего.
Ученице моей было 13-14 лет, когда я стал замечать, что после вечернего чая она подолгу играет с мячиком в зале, думая при этом о чем-то своем. Вызвав ее на откровенность, я узнал, что игра не только доставляла ей удовольствие, но и позволяла уноситься в мыслях далеко-далеко: то в страну поэзии, где живут стихи, то в путешествия по всему белому свету, то в мир науки, где она обдумывала услышанное, прочитанное или только что изученное. Одним словом – мысль ее стремилась в даль, не к постройке воздушных замков, которые так часто увлекают человека в юности, но к целям осуществимым. Я воспользовался откровенностью ученицы и во время наших бесед и прогулок совершал вместе с ней воображаемые путешествия. С ней мы с удовольствием перебывали во всех европейских столицах, где обозревали знаменитые здания и музеи, библиотеки, посещали заседания ученых обществ, университетские лекции, одним словом, все, что только я мог припомнить интересного. Особенно ей нравилось начинать наши странствия с Полибино, обозревая шаг за шагом все замечательное на нашем пути.
Успехи дочерей Корвин-Круковских в науках до моего приезда в Полибино были в полной мере ничтожны, за исключением французского и английского языков, преподаваемых англичанкою-гувернанткой. Успехи учениц в этих языках были хороши, но зарубежная литература им была мало знакома. Сменившая англичанку гувернантка-швейцарка ознакомила мою ученицу, в течение года, с французской литературой. А во время первой поездки за границу, осенью 1866 года, Софья впервые начала изучать немецкий язык» (родной язык матери был неизвестен ей до шестнадцатилетнего возраста). Кстати, там в Швейцарии и Германии она продолжала заниматься математикой с Малевичем, которого привез с собой генерал по настоянию Софьи.
«В течение почти девяти лет, - писал Малевич, - я дал Софье Васильевне общее и, благодаря ее редким способностям, солидное образование, открывшее ей дорогу к достижению высших знаний и поставившее ее в ряду светил науки».
С.Д. Козлов, заслуженный учитель РФ
Создано: 16.01.2018 14:34