Статьи Маршал артиллерии Юрий Павлович Бажанов и Великие Луки (Продолжение. Начало в №206)Маршал артиллерии Юрий Павлович Бажанов и Великие Луки (Продолжение. Начало в №206)
Правда, успехи во всеобуче давались нелегко. Скудный паек, усталость после работы, красные от голода и недосыпания глаза. Но никто не роптал на трудности.
Все комсомольцы, ребята и девчата, были народ молодой, бойкий и смышленый. Родом, в основном, из бедняцких семей.
Уже после нескольких занятий каждого из нас зачислили в отряд ЧОН. Части особого назначения, как их тогда именовали, создавались также по ап-рельскому призыву ЦК РКП (б) о мобилизации всех сил партии на защиту завоеваний революции.
В первые дни зачисления в отряд не все из нас ясно представляли себе, что такое ЧОН и какие задачи перед нами стоят. Но как бы то ни было, мы очень хорошо понимали, что нам, чоновцам, партия доверяет ответственное дело. И создание отрядов ЧОН диктуется чрезвычайной сложностью революционного момента и фронтовой обстановки.
Город жил неспокойной жизнью. По ночам открыто действовали погромщики. Участились убийства, грабежи и поджоги складов и учреждений.
Изучив оружие и простейшие приемы обращения с ним, мы стали после работы ходить по заданию райкома патрулировать улицы.
До сих пор помню свое первое ночное дежурство. Старался не подавать виду, но волновался очень сильно! Еще бы, первое мое ответственное боевое задание! Справлюсь ли с ним, как его выполню? Непременно достойно, пусть даже ценой жизни! Иначе, как смотреть в глаза товарищам? А с первого дня вступления в комсомол мне, как и каждому из моих друзей, молодых комсомольцев, хотелось совершить что-то нужное и героическое для комсомола. Чтобы поручившиеся за меня райкомовцы сказали:
- Вот это парень! Не ошиблись, приняв в комсомол. С такими пролетарская революция непременно победит!
И вот, кажется, мне предоставляется случай показать себя в деле...
Сейчас, по прошествии многих лет, я с улыбкой вспоминаю тот боевой романтический настрой, столь возвышенную роль, которую отводил сам себе, готовясь к первому дежурству. А тогда я всерьез был уверен, что действительно совершу героический подвиг.
После тщательного инструктажа с австрийской винтовкой и обоймой боевых патронов вышел на маршрут в указанный мне район.
Идти пришлось в одиночку. Погода, как назло, испортилась. С вечера по-шел дождь и лил, не переставая. Круп-ные капли, погоняемые ветром, барабанили по крышам, ставням и мостовой. Держа винтовку наготове, обходил свой район. За гулом падающих капель чутко прислушивался к посторонним звукам. Мешало сердце. Оно билось в груди так часто и так громко, что, как мне тогда казалось, заглушало и глухой рокот дождя, и мои шаги, и даже далекий лай дворовых собак. Холодные струи лились за воротник. Одежда моя очень скоро промокла насквозь и прилипла к телу. Винтовка в закоченевших руках с каждым часом становилась все тяжелее и тяжелее. Но я не обращал на это внимания. Ступая прямо по лужам, часто останавливался. Внимательно всматривался в окружающую меня темноту. Признаться откровенно, несмотря на заряженное оружие, одному было страшновато ходить по пустынным темным улицам и глухим переулкам.
Напряжение ночи сказалось сразу. Вернувшись с патрулирования, моментально уснул, едва добравшись до постели. К великому моему огорчению, никакого подвига в это первое в своей жизни боевое дежурство совершить не удалось. Но зато я проверил себя и убедился, что могу победить страх. А это уже было немало!
Все свободные от работы и дежурства часы уходили на занятия во всеобуче. Домой забегал, чтобы чуть-чуть вы-спаться. Мама не ворчала. Только иногда, наскоро перекусив и мгновенно припадая к подушке, слышал у своей головы ее ласковый и в то же время полный материнской тревоги голос:
- Ты бы поберег себя маленько, сынок! Вишь, как стреляют, окаянные. Нена-роком заденут где-нибудь!
Матери. Сколько, сами не ведая того, мы причиняем в детстве своим матерям волнений, беспокойств и тревог. А их святое материнское чувство не тускнеет. Оно согревает каждый наш шаг, оберегает от невзгод, помогает и поддерживает в трудную минуту.
Всегда ли мы в ответ на материнскую ласку и заботу платим тем же? Всегда ли мы отвечаем матерям своим сыновней любовью и взаимностью, уважением и щедростью сердец? Как жалко, что сознание не до конца исполненного долга по отношению к родной матери приходит ко многим из нас слишком поздно!
От тепла и ласки материнских рук я засыпал спокойным и непробудным сном, чтобы утром снова, забыв на время о доме, спешить по своим делам.
Понятия «мировая социалистическая революция», «международная солидарность», «Коминтерн» входили в нашу жизнь и сознание. Мы с величайшим интересом следили за политической жизнью страны и за рубежом, за развитием событий на фронтах гражданской войны. Многие из наших старших товарищей ушли по призыву и мобилизации комсомола на фронт и сражались там.
Первое время нас, комсомольцев, было в городе мало. Почти всех знали наперечет. Многие городские ребята и даже взрослые посмеивались над нами, считая комсомол детской забавой. Од-нако очень скоро мнение изменили, особенно после участия комсомольцев в широкой облаве ЧОН на мошенников, спекулянтов, мародеров и уголовников.
Все чаще нас стали провожать злыми и полными ненависти взглядами, все чаще доводилось слышать за своей спиной злобные голоса: «Придет Юденич, посмотрим, какие вы храбрые!» или «Вернутся наши, покажут вам комсомол!».
Эти угрозы еще больше сплачивали наш комсомольский коллектив и за-ставляли быть всегда начеку. Секретарь райкома где-то раздобыл пулемет «Мак-сим», и все мы с большим увлечением принялись изучать его устройство. Без конца производили разборку и сборку, старательно осваивали правила стрельбы по неподвижным и движущимся целям. Мы были уверены, что эта наука нам обязательно пригодиться, если не сейчас, то в будущем.
1917 - 1920 годы.
История Великих Лук
«С обоснованием в Великих Луках штаба 15-й армии в райком зачастили молодые красноармейцы и командиры. Однажды прибыл к нам даже комиссар отдельного гаубичного дивизиона. С напряженным интересом, ловя каждое слово выступающих, слушали мы рассказы о положении на фронтах, о стойкости Красной Армии и героизме ее бойцов, о международном и внутреннем положении молодой республики Советов.
В свою очередь и мы, комсомольцы, старались не оставаться в долгу и очень часто посещали расквартированные в городе воинские части. Наши выступления перед красноармейской аудиторией часто сопровождались импровизированными концертами. Командиры и бойцы нас всегда принимали очень тепло и радушно. Расспрашивали о нашей работе, о задачах и планах Союза молодежи, о семейных и бытовых условиях.
После первых же встреч несколько наших ребят вступили добровольцами в Красную Армию. Надо сказать, что защищать от врагов с оружием в руках республику Советов, быть добровольцем Красной Армии - выше этой мечты у нас, комсомольцев, тогда не было! Сам я этой мечтой жил и, конечно, едва узнав о возможности стать добровольцем, не мог пропустить такого решающего момента в своей жизни! Однако шансов в то время у меня было очень мало, в армию брали только совершеннолетних.
Разведав у знакомых ребят, что и как, направился в штаб 15-й армии, размещавшийся в здании бывшего реального училища. Не знаю, насколько впечатляюще это выглядело со стороны, но в свои четырнадцать лет я старался казаться окружающим как можно старше и солиднее. И, представьте, удача пошла мне навстречу. Я дошел до коменданта штаба 15-й армии, и моя настоятельная просьба им была уважена. Товарищ Иванченко, комендант штаба, направил меня в комендантскую роту для записи добровольцем в списки ее личного состава.
Разговор с командиром роты состоялся примерно такой:
- Смотрите, еще один доброволец явился! Ну, нет, браток, рановато тебе еще воевать! Что, Иванченко ко мне направил? Прошиб, значит! Боевой, ничего не скажешь. Ну, в таком случае, слушаю...
Я коротко изложил суть просьбы, непременно упомянув при этом, что товарищ Иванченко обязательно приказал зачислить меня добровольцем. При этих словах ротный, еще раз пристально взглянув на меня, улыбнулся:
- Ты в школе-то хоть учился, читать и писать можешь?
- Я комсомолец, товарищ командир, выполнял поручения райкома. А в реальном училище закончил 4 класса.
- Даже так... Тогда, брат, ты совсем герой! Так вот, товарищ комсомолец Бажанов. Юрием Павловичем тебя величают, я не ошибся? С виду ты, конечно, не того... Но раз Иванченко за тебя поручился и обязательно приказал, так и быть, зачисляю тебя в списки своей роты и поручаю, как комсомольцу, дело весьма важное и ответственное. Будешь ротным книгоношей.
И он в двух словах пояснил мне мои будущие обязанности. Я внимательно слушал своего первого командира Павла Петровича Пучкова, а сердце радостно прыгало от волнения.
- Я-красноармеец, боец рабоче-крестьянской Красной Армии! Буду с оружием в руках участвовать в боях и бить ненавистных буржуев!
- Ну что ж, приступайте к своим обязанностям, красноармеец Бажанов, - желаю успеха в службе, - сказал, с ударением на слово красноармеец, командир роты, заметив в моих глазах радостные огоньки. - Только сначала голову наголо - раз, парная - два, каптенармус - три, котелок - четыре. Дне-вальный покажет дорогу...
И тут я не выдержал. Потеряв напускную важность, пулей вылетел из канцелярии роты выполнять первое в моей жизни приказание командира Красной Армии. В отличие от ротного, старшина меня встретил конкретным ворчанием:
- Где же тебе такую форму отыскать, - бурчал он, перерывая на полке поношенные солдатские гимнастерки и брюки. - До сих пор на настоящих солдат шили...
Но, увидев, что от горькой обиды у меня чуть было не навернулись слезы и я не на шутку обиделся, сказал уже мягче:
- На вот, сынок, хоть эту формочку примерь на себя, может, будет в аккурат? - и положил передо мной предметы моего первого военного обмундирования. Я второпях неуклюже стал примерять обновку.
- Малость на вырост шили. Не горюй, года не пройдет, как врастешь в нее. Старшина сноровисто помогал мне обматывать вокруг голени обмотки и зашнуровывать ботинки. А потом, поставив по команде смирно, степенно оглядел со всех сторон и добавил:
- Вид ничего, бравый, можешь убедиться сам.
Я заглянул в зеркало и, честно говоря, совсем не узнал себя. Форма во всех без исключения деталях была велика. От прежней солидности не осталось и следа.
Но ни ворчание старшины, ни зеркальное отображение новобранца, полы шинели которого почти касались пола, не в состоянии были испортить счастливого, радостного настроения в первый день службы. Единственное, что меня смутило, - это то, что не выдали сразу же, как я мечтал, никакого оружия.
С нескрываемой завистью смотрел я на солдат, занимавшихся чисткой оружия, на ровные ряды винтовок в солдатских пирамидах, на часовых, с важным и неприступным видом расхаживающих по постам. Но в первые дни спросить у командира, почему мне как солдату не выдали оружия, стеснялся и боялся: вдруг отчислят из армии? Однажды Павел Петрович, видимо, сам поймал мой полный неподдельной зависти к обладателям оружия взгляд. Вечером, когда я возился с книгами, перебирая их на полке, он подошел ко мне, взял с полки одну из книг и, листая ее, как бы между прочим сказал:
- Сейчас книга для красноармейца - та же винтовка. Политграмота делает бойца вдвое сильнее и не одного, а всех вместе.
После этой политбеседы мне стало ясно, что сейчас мое личное оружие - книги, газеты и журналы для бойцов.
А винтовку получу, когда командир сочтет нужным. А в данный момент нужнее именно эта моя работа.
Первое, что я сделал, это связался с литэкспедицией 15-й армии, размещавшейся вместе с политотделом в Вознесенском монастыре Великих Лук. Там я получил на свою роту довольно объемистый тюк политической и художественной литературы: книг, журналов, различных брошюр и свежих газет. Это дало возможность на первое время создать в роте небольшую библиотеку и читательский уголок. Красноармейцы с большим удовольствием пользовались моей библиотекой. Не-смотря на то что свободным временем бойцы почти не располагали, от читателей не было отбоя. Иногда по своей инициативе я сам устраивал громкие читки. Красноармейцы стали обращаться ко мне за помощью. Я отвечал, как умел, на вопросы, писал за неграмотных письма их родным и близким, объяснял прочитанный газетный материал. Кроме того, мне приходилось выполнять и ряд других поручений ротного командира. В армии шла напряженная боевая и политическая учеба. Солдаты несли караульную службу. Хозяйственных дел в подразделении было тоже невпроворот.
Я довольно близко познакомился с начальником армейской литэкспедиции товарищем Озерским. Надо сказать, он выделялся из окружающих. В первую очередь, конечно, тем, что никогда не расставался со своей матросской формой. Поначалу Озерский мне показался настоящим «морским волком», малоразговорчивым, суровым и неприступным. На самом деле начальник литэкспедиции был довольно простым и весьма общительным и жизнерадостным человеком. Он то и дело вставлял в разговор крылатые морские словечки и выражения, был весьма начитанным и эрудированным человеком. В политотдел 15-й армии пришел с Балтийского флота. Активно участвовал в революции, воевал.
(Окончание следует)
Владимир Павлов, краевед
По материалам из интернета и собственные находки