И нищие ходят с сумою
Резкое увеличение в городах числа просящих подаяние всегда свидетельствует о серьезной болезни общества. История же данного социального явления уходит корнями в глубь веков. Посмотрим, что же из себя представляло нищенство в России и в Великих Луках в прошлом.
Первое упоминание о нищих на Руси относится к 10-му веку при князе Владимире Святославиче (именуемом также Красным Солнышком и Святым). Руководствуясь христианской заповедью, что нищенство угодно Богу, знаменитый князь предлагал ради спасения души регулярно подавать милостыню. Отраженные в русских былинах того времени калики перехожие и слепые певцы с поводырями являлись странствующими нищими. Как правило, все они были людьми бывалыми, много повидавшими на своем веку, прекрасными рассказчиками.
До конца 17 века разнообразным типам русских нищих, пользовавшихся симпатиями властей и общественного мнения, жилось весьма привольно. Но при Петре Первом положение их резко изменилось в худшую сторону. Царь-реформатор терпеть не мог бездельников и повелел всех побиравшихся, но работоспособных, «одевать в кандалы, бить кнутом и отправлять в дальние сибирские города». Позднее наказание за нищенство и бродяжничество значительно смягчилось, и в конце 19 -начале 20 века те, «которые просят милостыню по лености или с нарушением порядка», могли получить лишь от одного до трех месяцев тюремного заключения. Одновременно государство принимало меры, чтобы как-то решить проблему нищенства.
В 1769 году по указу Екатерины Второй были учреждены работные дома, в которых «сирых и убогих» должны были содержать «без всякого притеснения, страха и огорчения». В дальнейшем возникла целая сеть так называемых «богоугодных заведений», занимавшихся в том числе и нищими, создавались разнообразные комитеты и комиссии. Но эффект от всего этого был незначителен, ибо не затрагивались социальные корни проблемы.
Российское нищенство было неоднородным и состояло из нескольких групп, которые, в свою очередь, делились на еще более мелкие. Ознако-мимся с некоторыми из них.
Странствующие нищие (в некоторых местах называемые «барабанщиками» или «горбачами»). К ним, в первую очередь, относятся крестьяне, «христарадничавшие» в городах из-за невыносимых жизненных условий, усугублявшихся различными бедствиями (засухами, неурожаями, эпидемиями). Они вызывали глубокое сочувствие. Современник так пишет об этих несчастных, появившихся в Великих Луках: «Оборванные, голодные и убогие, рыскали они по городу, копошились на свалках, выпрашивали у торговцев остатки селедочного рассола в бочках. Получив его, вытаскивали из котомок свой хлеб, отдаленный родственник нормальному хлебу. Макали его в рассол и жадно ели, запивая водою».
Впрочем, для некоторых сельских жителей милостыня становилась формой подработки. По сохранившимся документам, крестьяне ряда уездов Витебской, Новгородской и Псковской губерний специально на зиму уезжали в Петербург просить подаяние.
К странствующим нищим относились и так называемые «добровольцы». Это монахи, живущие милостыней, люди под влиянием какого-нибудь потрясения раздавшие свое имущество и давшие обет нести крест смирения и терпения, сборщики средств на строительство божьих храмов и другие. Сюда же можно отнести и богомольцев, посещающих различные святые места. В деятельности этой категории четко прослеживается религиозный характер.
Другая большая группа нищих - нищие городские. За некоторым исключением, они представляли из себя крайне аморальную часть общества. Клички таких нищих: «босяки», «голытьба», «босявки», «раклы» и т.д. Большинство из них были закоренелыми тунеядцами, пьянствовали и воровали. Да-же песенка до революции была такая: «Как у наших у ворот, много нищих и сирот. Воют, ноют, хлеба просят, получив - Петровне носят. Для коров ей продают, и в овраге водку пьют».
На какие только хитрости не пускались подобные типы, чтобы разжалобить доверчивых горожан и получить от них мзду. Здесь и «мамахи» - женщины с грудными младенцами (часто просто с поленом в пеленках), и «севастопольцы» - якобы воины, пострадавшие за Отечество, и «ходоки-терялки» - дети, разыгрывающие сцену горя от утраты хозяйственных денег, и «погорельцы» - побирушки, утверждавшие, что пострадали от пожара... Всего не перечесть. Недаром гласит пословица «Голь на выдумку хитра».
И, наконец, нищие-профессионалы. Они объединялись в артели, выбирали своего атамана - «старца», отчисляли взносы в общую кассу, имели собственную систему поощрений и наказаний и даже устраивали вступительные экзамены при приеме в артель новых членов.
Уважительное отношение к нищете восходило к культурной традиции христианства. Это подтверждают и русские пословицы и поговорки: «Кого Бог полюбит - нищетою взыщет», «Гол, да наг - перед Богом прав» и т.д. Поэтому городские обыватели, в том числе и великолукские, относились к побирающимся сочувственно. Обычно у нескольких улиц Великих Лук были свои «убогие», которым, хорошо зная их в лицо, охотно давали подаяние. Великолукские купцы частенько жертвовали на нищих из своих капиталов, а во время похорон и поминок побирающихся, по обычаю, кормили.
Полиция, которой было поручено гонять нищих, кроме тех, кто сидел на папертях храмов, в общем-то смотрела на их деятельность сквозь пальцы. Городские же власти пытались устроить престарелых и немощных побирушек в богадельни, а остальных в Дом Трудолюбия Вязьменского, но это нравилось далеко не всем.
Старожилы вспоминают немало легенд, связанных с великолукскими
нищими. То у одного «профессионала» после смерти нашли в матраце 10 тысяч рублей ассигнациями, а в подкладке рваной куртки - несколько десятков золотых червонцев. То другой замерз зимой на улице, а когда его принесли в морг, отогрелся и ожил, перепугав всех служителей...
Что касается наиболее выдающихся личностей, «ходивших с сумою» по Великим Лукам, то вот только некоторые из них.
Нищий по прозвищу «поросенок». Его увековечил на своем снимке великолукский фотограф-любитель начала 20 века Д.Г. Карчевский. Славился нищий тем, что мог прекрасно подражать звону колоколов всех великолукских церквей, что, без сомнения, помогало ему увеличивать свою дневную выручку.
Иван Бус. По воспоминаниям старых великолучан, начал свою карьеру еще до революции и закончил ее в начале 60-х годов нашего века. Говорят, что Бус, прожив много лет в Карцеве, очень обижался, что этот район города не назвали его именем.
Вася Цветастый. Этого нищего, уже послевоенного периода, немного поврежденного в уме, многие и сейчас хорошо помнят. Прозвище он получил из-за своего посоха, увешенного картинками, коробками из-под папирос, тряпочками и прочей дребеденью, в верхнюю часть его палки была вделана лампочка. Был Вася тихий и безобидный, ходил по дворам со словами «Вот и Вася пришел». Среди мальчишек ходил слух, что в годы войны этот нищий сотрудничал с гитлеровцами, что вряд ли было в действительности.
...Еще лет двадцать назад нищенство у нас почти исчезло и вряд ли кто-нибудь тогда предполагал, что оно возродится вновь и расцветет таким пышным цветом.
В. Орлов.
«Путешествие в прошлое.
Великие Луки»