Статьи «Наиболее сильный запрос был на красивых девушек» (Продолжение. Начало в N137, N138)«Наиболее сильный запрос был на красивых девушек» (Продолжение. Начало в N137, N138)
«А чтоб вовсе их не продавать, того не изображено»
Повсеместная торговля крепостными в немалой степени мешала Екатерине II выглядеть в глазах европейцев просвещенной монархиней и мешала ей создавать образ России как цивилизованной страны. Но интересы высокой политики постоянно сталкивались с экономическими интересами дворянства. И потому императрица была вынуждена лавировать, а изменения в законодательстве не отличались последовательностью.
В 1771 году Екатерина II запретила продавать с молотка крестьян при реализации конфискованных имений с аукциона. Но как в таком случае оставшихся без земли крепостных продавать, в указе не разъяснялось. В 1792 году в Правительствующий сенат поступило доношение Тамбовского наместнического правления с просьбой разъяснить, как поступить с крестьянами винного пристава, титулярного советника Васильева, чье имущество описано за бесследное исчезновение казенного вина и должно быть продано: «Дабы имела казна о возвращении причиненного ей убытка скорейший успех, а также и частные люди не оставались в искомых своих просьбах без должного удовольствия».
Сенат, обсудив проблему, выпустил указ «О продаже людей без земли в удовлетворение казенных и партикулярных долгов с публичного торга, но без употребления молотка», в котором описывался и ритуал продажи:
«Предписанное запрещение состоит только в том, чтоб людей без земли не продавать с молотка, а чтоб вовсе их не продавать, того не изображено, напротиву того по законам казенные и партикулярные долги повелено взыскивать лично с должников и из их имения, а крепостные владельческие люди и крестьяне заключаются и долженствуют заключаться в числе имения, на которых по продажам от одного другому купчие пишутся и совершаются у крепостных дел со взятьем в казну пошлин, так как на прочее недвижимое имение; то посему означенные описные без земли крестьяне за долги на тех людях, кому они по крепостям принадлежат, без сомнения продаваны быть долженствуют, не употребляя только при той продаже молотка, и для того велеть в том месте, до которого следует, произвесть сию продажу и впредь производить таким образом: во-первых, о вызове желающих к покупке сделать должные по законам публики; а по явке желающих допускать их к торгу, принимать от них цены на письме, и за кем вышняя цена состоится, а прочие давать более отзовутся, за тем и покупка остаться долженствует; впрочем, относительно отдачи тех людей покупщикам и для владения ими видов поступать по законам».
Но проблема заключалась не в аукционах, которые были не так уж часты, а в праве помещиков продавать крестьян поодиночке. Отправив крепостных на каторгу или сослав на поселение, помещик имел право оставить у себя их малолетних детей и затем продать. Отпускать их с родителями было невыгодно: государство платило за мальчиков до пяти лет 10 руб., от пяти до 15 лет - 20 руб., а с 15 лет их засчитывали в рекруты. За девочек - полцены. Дети рекрутов, родившиеся до отсылки отца в военную службу, также оставались у помещика.
Самым прибыльным товаром были вы-росшие красавицами крестьянские дочери, поэтому их чаще всего отнимали у родителей.
В 1794 году Екатерина II писала генерал-губернатору Тверской и Новгородской губерний Н. П. Архарову, что, по дошедшим до нее сведениям, в имении тверского помещика Хитрово «выбрано с деревни и выслано в Москву к сущему разорению семейств их 30 девок и одна вдова с дочерью, намереваясь и всех годных распродать порознь».
«К концу царствования Екатерины, - отмечал историк В. И. Семевский, - продажа людей в розницу приняла самый позорный вид: людей продавали буквально наравне со скотами, причем наиболее сильный запрос был на красивых девушек».
«А от праздности и развратных»
Александр I, как могло показаться, совершенно искренне желал уничтожить право помещиков торговать людьми в розницу без земли. По повелению императора в собрание Государственного совета генерал-прокурором была внесена записка о непродаже людей без земли и проекты указов по этому вопросу. В записке указывалось на то, что «и доныне с людьми как с вещественною собственностью поступается, и ими торг и продажа, даже публично, производится, а к тому самые земледельцы от семьи и домов их отлучаются и обращаются со всем последующим родом их в состояние дворовых людей, большею частью бесполезных, а от праздности и развратных».
Но, по мнению Госсовета, возникала серьезная проблема: зажиточные помещичьи крестьяне - опора экономики - лишались возможности покупать рекрутов для поставки за своих детей; дворяне же, имевшие не деревни, а только людей, приписанных к домам, не смогли бы продавать их отдельно от дома и таким образом избавляться от развратного и негодного слуги.
Госсовет нашел законопроект опасным и постановил отложить его исполнение. И все кончилось тем, что императорским указом было запрещено печатание в «Санкт-Петербургских ведомостях» объявлений о продаже людей без земли. И с мая 1801 года в газетах стали появляться лишь объявления о том, что такой-то крепостной человек или такая-то крепостная девка отпускаются в услужение. Заинтересованные же лица знали, что речь идет о продаже.
В 1803 году император разрешил всем помещикам освобождать своих крестьян, как благоприобретенных, так и родовых, как поодиночке, так и целыми селениями, наделив их землей. Этим Указом о свободных хлебопашцах Александр I хотел «вывести народ из того варварского состояния, в котором он находится при существовании торга людьми». Но при жизни Александра I из девяти миллионов крепостных в свободные хлебопашцы было отпущено лишь 47 153 души мужского пола.
Остановить же продажу крестьян без земли и прекратить их превращение в дворовых Александру I так и не удалось. В 1823 году вышел указ о запрете помещикам заключать с разночинцами условия и контракты об отдаче им, на какое бы то время ни было, своих крепостных людей в услужение с платой вперед условленной цены или оброка. Указ грозил, что, если обнаружится, что лицо незаконно владеет крепостными, то штраф будет взыскан «как с обличенного в противозаконном владении, так и с дворянина, способствовавшего к тому чрез дозволения делать сии приобретения на свое имя»,- с каждого по 150 руб. серебром за душу мужского пола и 60 руб. серебром за душу женского пола.
Но лица, не имевшие права владеть крепостными, после возникновения каждой новой преграды находили способы ее преодолеть. Например, заключали с помещиками контракты на обучение этих дворовых какому-либо мастерству, хотя им было по 20-30 лет, а их хозяева не состояли ни в одном цехе, или брали их на воспитание - все это не было запрещено. Помещик в среднем получал при такой завуалированной продаже по 40 руб. ассигнациями в год за девушку.
Императору не удалось даже прекратить торговлю людьми на ярмарках. В 1808 году появился указ о запрете подобной торговли, в котором говорилось:
«Его императорское величество по делу, производившемуся в Рязанской палате уголовного суда, о проданных подпоручиком Гололобовым, по доверенностям помещика Головина и жены его, на Урюпинской ярмарке крепостных своих людях без земли и с разлучением некоторых от их семейств, утвердив решение оной палаты, состоящее в том, чтобы Головиным и Гололобову за таковый торг людьми, на ярмарках производимый и в благоустроенном государстве нетерпимый, сделать в присутствии Дворянского собрания выговор, Высочайше повелеть изволил: случай сей опубликовать повсеместно от Правительствующего Сената указами со строгим на будущее время подтверждением, дабы люди без земли лично и поименно на ярмарках и торгах отныне впредь не были привозимы и продаваемы; и чтоб никаких крепостей, ни сделок, ни верющих писем на таковые продажи на ярмарках не совершать и не записывать под опасением, что люди сим образом лично, по-именно и без земли на ярмарках и торгах купленные, не токмо признаваемы будут купившим их некрепкими, но по открытии таковой покупки причислены они будут в казенное ведомство, а купившие их подвергнутся взысканию, какое за насильное людьми владение законами положено».
В 1833 году Николай I, убедившись, что этот указ не выполняется, запретил разлучать крестьянские семьи при продаже. Семейством считались отец, мать, незамужние дочери и неженатые сыновья, как несовершеннолетние, так и совершеннолетние. Одной семьей были и родные братья и сестры, не имеющие родителей.
Но опубликованные в «Русской старине» полвека спустя воспоминания сельского священника о быте помещиков перед отменой крепостного права говорили о том, что жизнь и после этих гуманных указов текла постарому:
«Попался старичок из Саратовской губернии Петровского уезда и рассказал мне о старом своем житье-бытье: «бывало, наша барыня отберет парней да девок человек 30, мы посажаем их на тройки, да и повезем на урюпинскую ярмарку продавать. Я был в кучерах. Сделаем там на ярмарке палатку, да и продаем их. Больше всего покупали армяне. Коль подойдет кто из начальства, то барыня говорит, что она отдает внаймы. Каждый год мы возили. Уж сколько вою бывало на селе, когда начнет барыня собираться в Урюпино».
В 1841 году была предпринята еще одна попытка ограничить продажи крестьян - вышел запрет покупать крепостных без земли всем не имеющим населенных имений. Теперь, если дворянин решил купить людей без земли, он должен был дать точные сведения, к какому недвижимому населенному имению он намерен этих людей приписать, и эти сведения следовало записать и в купчих.
В Европе в это время активно обсуждался вопрос «об уничтожении торга африканскими неграми». Еще на Венском конгрессе в 1815 году эта торговля была признана «противною законам человеколюбия и общей нравственности». А в декабре 1841 года европейские монархи подписали трактат, в котором они обязывались «воспретить всякий торг неграми, производимый их подданными, или под их флагами, или же посредством капиталов, при-надлежащих их подданным».
20 мая 1842 года в России был опубликован указ «О предании суду и наказании Российских подданных, которые будут изобличены в каком-либо участии в торге неграми». Совершившим это преступление грозили наказания, предусмотренные в российских законах за разбой и грабительство на морях.
Но на суше, носившей название Российской Империи, по-прежнему можно было торговать русскими рабами, называвшимися крепостными крестьянами.
Светлана Кузнецова
Коммерсант.ру